Что касается молодой девушки, спрошенной для виду, то, не особенно раздумывая, она дала свое согласие: сердце ее было еще свободно, притом она видела, что этот брак представлял из себя весьма выгодную партию. Необходимые переговоры были очень скоро закончены, и граф де Лембра торжественно был объявлен женихом белокурой красавицы Жильберты.
В эти два месяца Жильберта уже свыклась с мыслью стать графиней.
Она равнодушно ждала этой свадьбы, или, вернее, охотно бы взяла свое слово назад, если бы ее не останавливало неизменное послушание воле родителей, внушенное ей еще с детства.
Замок де Фавентин помещался в глубине сада, обнесенного решеткой, спускавшейся к Сене. Сидя на террасе у ворот ограды, Жильберта часто любовалась живописной рекой, плескавшейся внизу у ее ног. Здесь она читала, мечтала или болтала с Пакеттой, своей горничной и наперсницей.
Однажды утром обе девушки по обыкновению заняли свои обычные места, в тени каштана, живописно раскинувшего свои густые ветки.
Обе они о чем-то оживленно болтали вполголоса, низко наклонившись друг к другу, так что белокурые волосы Жильберты совершенно касались черных кудрей Пакетты.
Хорошенькие щечки Жильберты рдели от возбуждения, как цветок персика.
— Давно ли это продолжается? — спросила Пакетта, внимательно выслушав возбужденный рассказ своей госпожи.
— Вот уже три недели.
— Неужели?
— Да, ровно три недели я ежедневно нахожу утром у себя на балконе букет цветов и в нем стихи.
— Преподносить букеты ежедневно — это легко, конечно, но стихи… Одно из двух: или этот любезный незнакомец талантливее наших модных стихоплетов, или у него в памяти приготовлен большой запас стихотворений на случай.
— У тебя злой язык!
— Можно ли мне задать вам один вопрос?
— Говори!
— Скажите мне откровенно, положа руку на сердце, какое впечатление производит на вас появление этих стихов и букетов?
— Кажется, я немного безрассудна!
— Я не понимаю вас, барышня, это не ответ!
— Хорошо, так знай, что меня возмутила смелость этого незнакомца!
— Ну конечно, — а потом?.. — Потом я привыкла!
— До такой степени, что теперь?..
— Теперь мне кажется, что я не могла бы ему запретить этого тайного обожания, раз до сих пор я не остановила его.
— И вы не подозреваете, кто бы это мог быть? — Уверяю тебя, не могу догадаться.
— Неужели никого нельзя заподозрить?
— Буквально никого!
— А графа де Лембра?
— Моего жениха, что ты! Он видится со мной ежедневно, свободно может говорить, когда ему вздумается. К чему бы ему эти таинственные подношения букетов и цветов?
— Может быть, простое внимание!
— Нет!
— В таком случае, может быть, простое испытание?
— Граф не нуждается ни в испытании меня, ни в покорении моего сердца. Он так же уверен в моей верности, как в слове моего отца!
— Стало быть, все это ни к чему?
— Да, ни к чему! Через месяц моя свадьба. И воспоминание об этом странном приключении лишь вызовет у меня лишнее сожаление!
— Лишнее сожаление?! Вот видите, вы не любите графа де Лембра и все-таки выходите за него замуж.
— Но что же мне делать?
— Вам нужно отказать! Честное слово, я бы и минуты не колебалась! — проговорила Пакетта, энергично встряхивая хорошенькой головкой.
— Ты — дело иное, ты свободна. Ты не обязана заботиться о семье, не обязана поддерживать чести рода!
— Да, это правда, но…
— Если бы даже я отказала, так ведь решение отца тверже моей воли! — грустно продолжала Жильберта.
Да, Пакетта, ты счастливее меня: ты свободно можешь любить, а я любить не смею!
В саду послышались голоса. Жильберта вздрогнула и замолчала. В тот же момент на террасе появилась маркиза де Фавентин под руку с графом. Жильберта невольно вскрикнула от неожиданности.
— Я, кажется, испугал вас? — спросил Роланд.
— Нет, это так! — пытаясь улыбнуться, ответила молодая девушка.
Поцеловав руку невесты, Роланд вернулся к маркизе, — поместившейся на каменной скамье, которая окружала платан. Заметив неуловимый жест матери, Жильберта уселась рядом с женихом, но, не принимая участия в разговоре, задумчиво устремила глаза вдаль и вся отдалась своим думам.
— Вы так грустны сегодня, скажите, не случилось ли чего-нибудь? — спросил граф, пристально всматриваясь в задумчивое лицо невесты.
— Извините, пожалуйста, мою рассеянность, но, право, ничего не случилось.
«Странно!» — подумал Роланд хмурясь.
Разговор не вязался. Видя это, граф решил переменить тему и, вынув из кармана ящик для драгоценных вещей, тончайшей работы, с гербом маркизов де Фавентин, учтиво положил его на колени молодой девушки.
— Зная, что вы очень интересуетесь изящными вещицами, я осмелился заказать для вас эту безделицу одному флорентийскому ювелиру! Окажите мне честь принять эту игрушку! — проговорил граф.
Снисходительно улыбнувшись, молодая девушка внимательно посмотрела на прелестный подарок.
— Да, действительно, это очень изящная и дорогая игрушка! — сказала она равнодушно.
— Жильберта, неужели ты не можешь учтиво поблагодарить графа? — заметила с укоризной маркиза.
— Простите, я забылась! Сердечно благодарю вас, граф, за память! — холодно проговорила молодая девушка.
«Холодна, как мрамор. Неужели я ошибся?!» — снова пробормотал граф. Опять воцарилось неловкое молчание. Вдруг, к удовольствию всех трех действующих лиц этой сценки, издали наблюдаемой Пакеттой, вдали показались маркиз и Сирано де Бержерак.
Молодой человек изящным поклоном издали приветствовал дам и учтиво подошел к руке маркизы. — А, господин Бержерак, как я рада снова видеть вас у себя!.. Ведь уже целые две недели вы лишали нас Своего милого общества! Может быть, вы были больны? — спросила маркиза, обрадованная приходом гостя.
— Да, я был все это время занят, но не выходил из второстепенной роли! — весело проговорил Сирано.
— Иначе говоря, вы дрались? — спросил Роланд.
— Да, но совершенно не по моей вине. Я был секундантом у Бризайля, который дрался, ей-Богу, не помню из-за чего, затем поддержал Канильяка, причем лично для меня осталось лишь приятное воспоминание вот об этой царапине на носу.
— Ну, это пустяшные ссоры, но я слышал, что у вас были действительно серьезные столкновения! — сказал маркиз.
— Позвольте узнать, какие?
— Я слышал, что вы серьезно повздорили с Покленом, укравшим у вас из «Педанта» целую сцену и вклеившим ее в свои «Плутни Скапена».
