— Какая же, капитан, какая?
— Приказ не выпускать из Нанта ни лошадей, ни лодок без пропуска, подписанного самим королем.
— Боже мой! Но…
Д'Артаньян засмеялся.
— Этот приказ войдет в силу лишь после прибытия короля; таким образом, вы видите, монсеньер, что приказ не имеет к вам ни малейшего отношения.
Фуке задумался; д'Артаньян сделал вид, что не замечает его озабоченности.
— Из того, что я сообщаю вам содержание полученных мною приказов, следует с очевидностью, что я расположен к вам и стремлюсь убедить вас в следующем: ни один из них не направлен непосредственно против вас.
— Разумеется, — рассеянно произнес Фуке.
— Итак, давайте повторим, — сказал капитан, смотря в упор на Фуке, специальная и строгая охрана замка, в котором вы будете помещаться, не так ли? Знаете ли вы этот замок?.. Ах, монсеньер, это самая что ни на есть тюрьма! Полное отстранение господина де Жевра, который имеет честь быть вашим другом… Заставы у городских ворот и на реке, но только после прибытия короля… Знаете ли вы, господин Фуке, что если бы вместо вас, одного из первых сановников королевства, я разговаривал с человеком, у которого не так уж спокойна совесть, я бы скомпрометировал себя навсегда и навеки? Прекрасный случай для всякого желающего бежать! Ни полиции, ни охраны, ни каких-либо особых приказов; свободная река, открытый на все четыре стороны путь, и к тому же господин д'Артаньян, обязанный предоставить своих лошадей, если их потребуют у него! Все это должно успокоить вас, дорогой господин Фуке; ведь король не дал бы мне подобной свободы, если б у него были дурные намерения. Серьезно, господин Фуке, требуйте от меня все, что может доставить вам удовольствие: я в вашем распоряжении. Только если вы согласитесь на это, окажите мне одну-единственную услугу — передайте привет Арамису и Портосу в случае, если вы отправитесь на Бель-Иль. Ведь вы имеете возможность сделать это безотлагательно, немедленно, не снимая халата, который сейчас на вас.
Произнеся эти слова и сопроводив их низким поклоном, мушкетер, глаза которого продолжали выражать благожелательность и сочувствие, вышел из комнаты и исчез.
Но дошел он еще до прихожей, как Фуке, вне себя от волнения, дернул звонок и приказал:
— Лошадей! Габару!
Никто не ответил. Суперинтендант оделся без посторонней помощи в первое оказавшееся под рукой платье.
— Гурвиль!.. Гурвиль!.. — звал он, опуская в карман часы.
И, все снова и снова тряся колокольчиком, Фуке повторял:
— Гурвиль!.. Гурвиль!..
Показался бледный и запыхавшийся Гурвиль.
— Едем! Едем сейчас же! — крикнул суперинтендант, увидев его.
— Слишком поздно! — произнес этот преданный друг несчастного суперинтенданта.
— Слишком поздно! Но почему?
— Слушайте.
На площади перед замком послышались фанфары и барабанная дробь.
— Что это означает, Гурвиль?
— Прибытие короля, монсеньер.
— Короля?
— Короля, который летел без отдыха, который загнал множество лошадей и прибывает на восемь часов раньше, чем вы ожидали.
— Мы погибли! — прошептал Фуке. — Добрый д'Артаньян, ты слишком поздно предупредил меня!
И действительно, король въезжал в город; вскоре с укреплений прогремел пушечный выстрел, и ему ответил другой с корабля, стоявшего на реке.
Фуке нахмурился, вызвал своих лакеев и велел одевать себя в парадное платье.
Из своего окна он, стоя за опущенными портьерами, видел народные толпы и движение большого воинского отряда, который непостижимым образом сразу же появился вслед за своим государем. Короля с большой торжественностью проводили до замка, и Фуке заметил, как он сошел с коня у рогатки перед воротами и сказал что-то на ухо д'Артаньяну, державшему стремя.
Когда король скрылся под сводом ворот, д'Артаньян направился к дому Фуке, но так медленно и столько раз останавливаясь, чтобы перекинуться словечком-другим с мушкетерами, стоявшими шпалерами у стен замка, что можно было подумать, будто он считает шаги и секунды, прежде чем выполнить возложенное на него поручение.
Фуке отворил окно, желая обратиться к нему, пока он еще во дворе.
— Ах! — воскликнул, увидев его, д'Артаньян. — Вы еще у себя, монсеньер?
И это еще наглядно показало Фуке, сколько поучений и полезных советов заключало в себе первое посещение мушкетера.
Суперинтендант только вздохнул и ответил:
— Да, сударь, приезд короля помешал исполнению некоторых моих планов.
— Значит, вы знаете, что король только что прибыл?
— Я его видел, сударь; на этот раз вы приходите от его имени?..
— Узнать, монсеньер, о вашем здоровье и, если вы но очень больны, просить вас пожаловать в замок.
— Немедленно, господин д'Артаньян, немедленно буду.
— Что же поделаешь, — сказал капитан, — теперь, когда король уже здесь, нет больше ни прогулок, ни свободного выбора; теперь все мы подвластны приказу — и ты так же, как я, я так же, как вы.
Фуке еще раз вздохнул, сел в карету — до того он был слаб, и отправился в замок в сопровождении д'Артаньяна, учтивость которого была теперь столь же страшна, несколько еще так недавно она была непринужденна и утешительна.
Глава 20
КАК КОРОЛЬ ЛЮДОВИК XIV СЫГРАЛ СВОЮ НЕЗАВИДНУЮ РОЛЬ
Когда Фуке выходил из кареты, чтобы проследовать в Нантский замок, к нему подошел неизвестный ему простолюдин и со знаком глубокой почтительности отдал в его руки письмо.
Д'Артаньян хотел помешать разговору этого человека с Фуке и отогнал его прочь, но послание все же было передано по назначению. Фуке распечатал письмо и прочел его; сразу же на лице его изобразился испуг, не ускользнувший от д'Артаньяна. Фуке положил бумагу в портфель, бывший при нем, и продолжил свой путь к апартаментам короля.
Через маленькие окошечки, пробитые во всех этажах башни, д'Артаньян, поднимавшийся вслед за Фуке, заметил, что человек, передавший письмо, осмотрелся на площади по сторонам и подал знак нескольким людям, которые исчезли в прилегающих улицах, повторив знак, сделанный им уже упомянутым нами таинственным незнакомцем.
Фуке было предложено подождать на террасе, с которой небольшой коридор вел в кабинет короля.
Д'Артаньян опередил суперинтенданта, за которым он до этих пор почтительно следовал, и первым переступил порог королевского кабинета.
— Исполнили? — обратился к нему Людовик XIV, который, увидев мушкетера, прикрыл заваленный бумагами стол большим куском ткани зеленого цвета.
— Приказ выполнен, ваше величество!
