Без стона и крика умер у порохового погреба молодой русский солдат.
Людей на батарее оставалось в живых все меньше и меньше. Стрелять продолжало только одно орудие, у которого теперь стоял сам мичман Попов.
С “Ла-Форта” стали спускать шлюпки с солдатами и матросами.
Мичман Попов, прильнув к стволу, навел пушку на первую шлюпку. Метко пущенное ядро угодило точно в цель и пустило шлюпку ко дну.
Попов принялся целиться во вторую шлюпку, но в это мгновенье на батарее разорвалось несколько бомб. Мичман упал с оторванной рукой. Два уцелевших артиллериста бросились к нему на помощь.
— К пушке! — резко крикнул им мичман. — Огонь!
Несколько новых ядер довершили разгром батареи. Все ее защитники были перебиты, и она умолкла.
Не встречая больше сопротивления, шлюпки устремились к берегу.
К северу от Никольской горы неприятельские корабли громили седьмую батарею.
Она была защищена земляным валом и потому держалась дольше, чем открытая третья батарея.
Но через два часа и эта батарея была разбита.
Многочисленный десант двинулся к берегу.
Берег безмолвствовал, и все же он казался страшным. Англичане и французы медлили покинуть шлюпки и баркасы.
Офицеры торопили солдат высаживаться. Красные куртки французских стрелков и английских матросов замелькали среди зеленых кустов. С любопытством рассматривали враги устройство русской батареи, разбитые пушки, тела погибших.
На берег высаживались всё новые и новые группы солдат и матросов. На последнем баркасе подъехал адмирал де-Пуант. Он взобрался на бруствер русской батареи, картинно оперся на эфес своей шпаги и показал на гребень Никольской горы:
— За этим гребнем лежит Петропавловск. В городе огромные склады драгоценных мехов… Возьмете порт — все ваше. Каждый может нажить себе состояние.
Солдаты возбужденно закричали, бряцая оружием и подбрасывая вверх шапки.
— Вперед! — крикнул адмирал. — Вас ждут слава, отдых и богатство!
Десант был разбит на три отряда. Два отряда должны были соединиться с десантом, высадившимся у третьей батареи, и двигаться через гребень горы к Петропавловску. Один отряд, которым командовал Паркер, имел особое задание. Он должен был двигаться в обход Никольской горы по заброшенной, мало кому известной тропе, чтобы ударить по городу с тыла. Проводником этого отряда был Лохвицкий. Адмирал де-Пуант задержал Паркера и напомнил ему:
— Двигаться быстро, скрытно. Обрушиться на русских неожиданно… К сопротивляющимся быть беспощадным — уничтожать! Начальника края захватить живьем!.. Больше стрельбы, шума, треска — это создаст переполох, — а мы довершим разгром.
После некоторого раздумья адмирал добавил:
— У складов выставить охрану.
Паркер кивнул головой. Они поняли друг друга. Затем де-Пуант подозвал к себе Лохвицкого:
— Наш император умеет быть щедрым… Если успешно проведете операцию, будете хорошо вознаграждены.
— Я предан вам всей душой, — почтительно ответил Лохвицкий.
Адмирал махнул рукой, и отряд Паркера пустился в путь. Русских нигде не было видно. Подъем становился все круче. Цепи солдат расстроились, вое шли вразброд. Неожиданно гулко прозвучал одинокий выстрел. Солдаты замедлили шаг, недоуменно переглянулись. Снова раздался выстрел, и один из десантников упал с пробитой головой.
Некоторые солдаты, охваченные суеверным страхом, стали пятиться назад.
— Куда! Стой! Трусливые псы! — закричал Паркер, пытаясь предотвратить панику. — Это русские охотники. Залечь за камни!
— Вон, вон! Русский! — закричал французский стрелок, указывая на человека, который ползком пробирался между кустами.
Человека заметили и другие солдаты и дали по нему несколько выстрелов. Он дернулся и замер. Солдаты бросились к русскому стрелку. Это был русоволосый юноша в домотканном армяке, подпоясанный веревкой. В руках он держал старое кремневое ружье. Глаза юноши были открыты, губы плотно сжаты — очевидно, чтобы сдержать стон: юноша был тяжело ранен. Солдаты, плотным кольцом окружив раненого, разглядывали его.
— Дикарь, звереныш! — брезгливо сказал Паркер и подозвал Лохвицкого: — Спросите его — много в лесу русских?
Лохвицкий задал вопрос.
— За каждым камнем, — хрипло ответил юноша. — По одной пуле на всех хватит.
Паркер, поняв, что от раненого ничего не добьешься, приказал солдатам пристрелить его и раздраженно посмотрел на Лохвицкого:
— Вы же говорили, что путь к городу совершенно безопасен! Откуда взялись эти стрелки?
Лохвицкий не нашелся что ответить.
— Тогда идите первым! — бросил Паркер. Лохвицкий похолодел и, втянув голову в плечи, повел отряд дальше.
Сказав, что русские лежат за каждым камнем, юноша сильно преувеличил. Всего сейчас на Никольской горе было стрелков двадцать во главе с Гордеевым.
Хоронясь за деревьями и камнями, они метко били по солдатам и офицерам отряда Паркера, стараясь во что бы то ни стало задержать противника.
Старик Гордеев, Маша и Сергей держались вместе, чтобы в случае нужды помочь друг другу.
— Батюшка, гляньте! — Маша показала в сторону, где, перебегая от одного камня к другому, продвигались английские и французские солдаты.
Впереди их, пригнувшись и воровато озираясь по сторонам, крался Лохвицкий. Девушка вскинула ружье. Лохвицкий схватился за голову и упал за камни.
— Вроде и на земле чище стало! — переглянувшись с Сергеем, сказала Маша.
— Собаке — собачья смерть! — усмехнулся старик. — Опасаюсь только, не мало ли ему одной пули.
Гордеев приподнял голову, чтобы лучше рассмотреть упавшего за камни Лохвицкого.
В это время шальная пуля ударила старику в грудь. Он выронил ружье и медленно опустился на траву, словно прилег отдохнуть после трудной, дальней дороги.
Сергей и Маша подползли к Гордееву.
— Батюшка… — Маша задохнулась от горестного предчувствия, — как же я жить-то буду… одна-одинешенька!..
— Ничего, дочка, свет не без добрых людей. — Он обратил глаза к Сергею: — Туго, Сергей Алексеевич, и подмоги нет. Пожалуй, не выдюжить нам! Вы бы отошли… жалею я вас… Тут слева балочка есть. Маша выведет. Зачем жизнь терять прежде времени, она еще на большее пригодится…
Сергей вспыхнул, словно его кровно обидели:
— Нехорошо говорите, Силыч! Кто же в такой час о своей жизни думает! — Он оглядел стрелков, засевших за камнями, и твердо сказал: — Никто отсюда не уйдет! А за старшего над стрелками буду я.
Сергей приказал Маше отвести Силыча подальше от места боя, а сам пополз к стрелкам.
