Скади показала на Зегге, но издалека он мало чем отличался от остальных островов. На многих из них имелись холмики-терпены, но мы были слишком далеко, чтобы рассмотреть детали. Иногда лишь мерцающий темный силуэт терпена виднелся у края моря, говоря о том, что за горизонтом лежит остров.
— Итак, что будем делать? — спросил меня тем вечером Финан.
— Не знаю, — признался я.
Он ухмыльнулся.
Вода лизала корпус «Сеолфервулфа». Мы спали на борту, и большинство команды уже завернулись в плащи и улеглись между скамьями, в то время как Скади, Финан, Осферт и Ролло — главный из людей Рагнара — разговаривали со мной на рулевой площадке.
— Скирнир держит под рукой четыреста человек, — сказал я.
— Может быть, четыреста пятьдесят, — поправила Скади.
— Значит, мы убьем каждый по шесть человек, — сказал Ролло.
Он был таким же добродушно-веселым человеком, как и Рагнар, с круглым простодушным лицом. Но его внешность была обманчива, потому что уже в юности он заслужил репутацию грозного бойца. Его звали Ролло Волосатый, но не потому, что его светлые волосы достигали талии, а потому что он вплетал пряди волос своих убитых врагов в толстый пояс, на котором носил меч.
— Хотел бы я, чтобы саксы отпускали волосы подлиннее, — проворчал он во время нашего плавания через море.
— Если бы они это делали, у тебя уже было бы десять поясов, — сказал я.
— У меня их уже семь, — ответил он и ухмыльнулся.
— Сколько людей на Зегге? — спросил я теперь у Скади.
— Не больше ста.
Осферт выплюнул рыбью кость.
— Ты думаешь просто напасть на Зегге, господин?
— Из этого ничего не выйдет. Мы не отыщем путь через мелководье.
Одно я все же выяснил у жителей той деревни — что Зегге окружен мелководьями, что каналы меняют свои русла из-за песка и приливов, и ни один фарватер не имеет меток.
— Что же тогда? — спросил Осферт.
Упала звезда. Она протянула мерцающий свет в темноте и угасла, и с ее падением ко мне пришел ответ.
Раньше я думал, что буду нападать на корабли Скирнира один за другим, уничтожая маленькие суда и, таким образом, ослабляя его, но через день или два он поймет, что происходит, и пустит в ход свои большие корабли, чтобы нас уничтожить.
Не существовало безопасного способа, чтобы атаковать Скирнира. Он нашел идеальное убежище на островах, и мне понадобится десять таких кораблей, как «Сеолфервулф», чтобы бросить ему вызов.
Поэтому требовалось выманить его из идеального убежища.
Я улыбнулся.
— Ты меня предашь, — сказал я Осферту.
— Предам?
— Кто твой отец?
— Ты знаешь, кто мой отец, — возмущенно ответил Осферт.
Ему никогда не нравилось, когда ему напоминали, что он — бастард Альфреда.
— И твой отец стар, — продолжал я, — а тот, кто избран его наследником, — почти ребенок, а ты — воин. Тебе нужно золото.
— Неужто?
— Тебе нужно золото, чтобы набрать людей, потому что ты хочешь стать королем Уэссекса.
Осферт фыркнул.
— Не хочу я быть королем.
— Теперь хочешь, — сказал я, — потому что ты — незаконнорожденный сын короля и тебя знают как воина. И завтра ты меня предашь.
И я рассказал ему — как.
Великие дела никогда не вершатся без риска, но временами я вспоминаю те дни и удивляюсь, как же мы рисковали во Фризии. Это было все равно что заманить Харальда к Феарнхэмму, хотя и не с тем размахом. Я снова разделил свои силы и снова рисковал всем, предполагая, что враг сделает именно то, что мне от него нужно. И снова приманкой была Скади.
Она была так красива! То была гибкая, темная красота. Достаточно было взглянуть на нее, чтобы ее возжелать; узнать ее значило не доверять ей, но недоверие вечно побеждалось этой необыкновенной красотой. У нее было лицо с высокими скулами, гладкой кожей, большими глазами и пухлым ртом, блестящие волосы и томное тело. Конечно, многие девушки красивы, но жизнь женщины трудна. Роды терзают ее тело, как шторма, и непрекращающаяся работа — толочь зерно, прясть пряжу — берут верх над красотой юных лет.
Однако Скади, хотя и прожила больше двадцати лет, сохранила свежую красоту. Она сама сознавала это, и это было важно для нее, потому что вознесло из домика бедной вдовы к высоким столам медовых домов с длинными балками. Ей нравилось говорить, что ее продали Скирниру, но, по правде говоря, Скади с радостью встретила его, но потом в нем разочаровалась, ведь несмотря на все свои сокровища Скирнир не простирал притязаний дальше Фризских островов.
Он нашел хорошее местечко, где можно было пиратствовать, и для него не было смысла уплывать, чтобы искать более лакомый кусок. Поэтому Скади нашла Харальда, который пообещал ей Уэссекс, а теперь нашла меня.
— Она использует тебя, — сказала мне Брида в Дунхолме.
— Я использую ее, — ответил я.
— Здесь есть дюжина шлюх, которые обходятся дешевле, — пренебрежительно парировала Брида.
Итак, Скади использовала меня, но для чего? Она требовала половину сокровищ своего мужа, но что она будет с ними делать? Когда я спросил ее об этом, она пожала плечами, как будто это было неважно. Но позже той же ночью, до выдуманного предательства Осферта, она заговорила со мной. Зачем мне нужны богатства ее мужа?
— Ты знаешь зачем.
— Чтобы отбить свою крепость?
— Да.
Некоторое время она лежала молча. Вода тихо бормотала у обшивки «Сеолфервулфа». Я слышал, как храпят мои люди, как переминаются с ноги на ногу часовые на носу и над нашими головами, на рулевой площадке.
— А что потом? — спросила она.
— Я буду повелителем Беббанбурга.
— Как Скирнир — повелитель Зегге?
— Бывали времена, когда правление господ Беббанбурга простиралось далеко на север и вплоть до самого Хамбра.
— Они правили Нортумбрией?
— Да.
Я был зачарован Скади. Мои предки никогда не правили Нортумбрией, только северной частью королевства, поделенного тогда между двумя тронами. Но я сложил к ее ногам воображаемую дань. Я предложил ей возможность стать королевой, потому что Скади хотела именно этого. Она хотела править, для чего ей нужен был мужчина, который поведет воинов, и в данный момент таким мужчиной был я.
— Сейчас Нортумбрией правит Гутред? — спросила она.
— Он безумен, — сказал я. — И болен.
— А когда он умрет?
— Королем станет другой человек.
Она гибко положила длинное бедро поверх моего, погладила меня по груди и поцеловала в плечо.
— Кто? — спросила Скади.
— Тот, кто окажется самым сильным, — сказал я.
