– И что ты сделал после этого? – продолжала расспрашивать Беатриче.
– Подошел к двери лачужки и постучал. Через пару минут на верхней площадке полуобвалившейся лестницы я различил неприглядный силуэт растрепанной женщины, которая диковато разглядывала меня… Я сказал ей: «Чей-то голос доносился отсюда. Вы кого-то звали?» Она приложила палец к губам и ответила: «Тише! Не будите тайну Блуа. Я смеюсь, а вы заставляете меня плакать». Уходя, я дал ей золотой. Проблеск разума сверкнул в ее глазах. «У меня есть другие… Много других. Теперь я богата. Одна добрая дама подарила мне кошелек, полный таких же золотых…» И тогда я ушел! – Рагастен устало махнул рукой.
А Беатриче уже несколько секунд не слушала его.
– А этот дом, – спросила она, – дом сумасшедшей, где находится? Рядом с улицей Вольных Стрелков?
Рагастен удивленно взглянул на супругу.
– На этой самой улице. Второй или третий дом от угла. Как ты узнала?
– Слушай. Вчера утром ты позволил мне сопровождать тебя. Я оставалась в карете со Спадакаппой, а ты рыскал по кварталу. Мимо верхом ехал какой-то молодой человек. Я его не видела, но он обменялся несколькими словами, и звук его голоса перевернул мою душу. Когда я подняла занавеску, он был уже далеко. Этот молодой человек, голос которого так глубоко затронул мое материнское сердце, выехал из того же квартала, с той же улицы, на которой ты услышал имя Манфреда! О, как же близко он был от меня, но я не позвала его. Не прижала к своей груди! Это был он!
Беатриче тоскливо посмотрела на Рагастена.
– Возможно! – пробормотал он. – Завтра я вернусь, обыщу все дома и узнаю, кто звал Манфреда!
– Завтра! – с упреком вскрикнула Беатриче.
– Душа моя, мне надо сейчас торопиться на аудиенцию к королю. Пойдет речь о нашем сыне.
– Ступай. Но оставь мне, пожалуйста, Спадакаппу. Может быть, он мне понадобится.
– Он останется с тобой, – уходя, сказал Рагастен.
Беатриче проводила супруга бесконечно нежным взглядом.
– А если я сама его найду? – прошептала она.
И позвала Спадакаппу.
XXXIII. Кто звал манфреда?
Герцогиня д’Этамп, вернувшись в Лувр после экспедиции в логово Маржантины, отправилась в покои, которые занимала герцогиня де Фонтенбло.
Апартаменты имели два выхода. Один из них вел через ту прихожую, в которую мадемуазель де Круазий приводила Трибуле. С другой стороны можно было войти через заднюю комнату, куда удалялись прислужницы герцогини де Фонтенбло. Именно через эту комнату и прошла герцогиня д’Этамп. Там возле камина дремала в кресле мадам де Сент-Альбан.
Герцогиня взяла ее за руку. Старая дама встала, поприветствовала герцогиню глубоким поклоном и застыла в ожидании расспросов, словно бы Анна де Писселё была королевой Франции.
– Ну, моя милая Сент-Альбан?
– Прошлой ночью приходил шут.
– Расскажите-ка об этом, – попросила герцогиня, усаживаясь.
– Шута привела мадемуазель де Круазий.
– Еще одна изменница!
Мадам де Сент-Альбан ядовито усмехнулась. Мадемуазель де Круазий была молода и красива, это стало двойной причиной ненависти старухи.
– Так вот. Шут вошел, юная герцогиня бросилась в его объятия, называя своим отцом, ну и всё такое: ей, мол, совсем не нравится в Лувре, она только и думает, как бы выбраться отсюда… Оба много плакали…
Анна де Писселё изумилась.
– Значит, это правда, – сказала она. – Герцогиня – дочь Трибуле. Она не лгала, не сошла с ума, когда взяла его за руку и перед всем двором закричала: «Вот мой отец!»
– Приходится поверить, что это правда, – посчитала своим долгом подтвердить мадам де Сент-Альбан.
– А что потом? – спросила герцогиня.
– Потом? Шут должен вернуться сегодня вечером, около полуночи, и они попытаются убежать.
– Сегодня вечером! То есть сейчас! Почему вы не предупредили меня раньше, старая дура!
– Я наблюдала за мадам герцогиней и не имела возможности посекретничать с ней.
– Замолчите!.. Вы, должно быть, совсем не одна находились здесь?
– Не понимаю, что хотела этим сказать мадам герцогиня, – старуха изо всех сил старалась не покраснеть.
– Где вы прячете своего любовника… Алэ ле Маю?
– Мадам… – забормотала Сент-Альбан.
– Да перестаньте! Вы же видите, что я тороплюсь…
В этот самый момент дверь комнаты открылась, к герцогине подошел офицер и, поклонившись, сказал:
– Я в полном распоряжении мадам герцогини.
Это и был Алэ ле Маю, младший офицер королевской гвардии. Ему было под пятьдесят. Он был беден и уже лет тридцать ждал случая сделать карьеру.
Этот офицер давно позабыл о совести; он готов был на всё. Его можно бы назвать обычным проходимцем. Мадам де Сент-Альбан, старая, преувеличенно стыдливая, сварливая женщина, никогда никем не любимая и отчаявшаяся встретить любящего человека, достаточно дорого платила за иллюзию любви, которую приносил с собой этот служака.
Алэ ле Маю в этот день, или, точнее говоря, в эту ночь, пришел попросить у своей любовницы пятьдесят пистолей. Она нашла такую сумму чрезвычайно завышенной. Спор был в разгаре, когда пришла герцогиня л’Этан. Офицер едва успел занырнуть в кабинет мадам, а старуха поспешно плюхнулась в кресло и притворилась невинно спящим младенцем.
Алэ ле Маю слышал весь разговор своей любовницы с герцогиней д’Этамп и подумал: «Вот где можно найти пятьдесят пистолей…»
Он открыл дверь клетушки, где он прятался, и приблизился к герцогине.
Первые слова, которые старый служака от нее услащал, были таковы:
– Месье Ле Маю, хотите заработать сто пистолей?
Ле Маю бросил взгляд, исполненный торжествующего презрения на мадам де Сент-Альбан, и упал на колени.
Таков был его красноречивый ответ.
– Хорошо, месье, – сказала герцогиня. – Будьте готовы. Завтра вы получите от меня эти сто пистолей. А может быть, и еще кое-что заработаете.
«Наконец-то мне повезло!» – подумал ослепленный неожиданным счастьем офицер.
Вслух же он спросил:
– Что надо сделать?
– Прежде всего поклясться сохранять тайну.
– Клянусь своей честью!
– Оставьте вашу честь в покое, месье, – сказала герцогиня. – Поклянитесь мне, что не будете болтать. Я оплачу ваше молчание. Но если вы только подумаете заговорить, вспомните о каменных мешках в Бастилии.
Герцогиня д’Этамп испытующе посмотрел на гвардейца.
– Чувствуете ли вы, – продолжала она, – достаточно силы в себе, чтобы помешать человеку крикнуть?
Алэ ле Маю вытащил из своего камзола шарф и лаконично ответил:
– Вот кляп.
– Хорошо! Достаточно ли у вас силы, чтобы заставить этого человека пойти с вами, а в случае необходимости пригрозить ему?
