Но ни Май-Бака, ни другие не думали ни о чем другом, кроме как о победе. После нее будет видно.
На пятнадцатый день рабы заволновались. Особенно Яхубен и Май-Бака. Уж не забыл ли о них Аута?
— Может быть, его схватили солдаты Великого Жреца или Тефнахта! — сказал Яхубен.
— Нет! Ауту никто не может схватить! — рассердился Май-Бака. — Аута — бог.
Однако, не дождавшись Ауты, в ночь на восемнадцатые сутки Яхубен и Май-Бака решили двинуться вниз, в долину, для того чтобы сначала захватить солдат у пещер и забрать у них оружие, а уж затем тронуться на север и, повернув на восток, выйти к Великому Городу.
— Убьем правителя Атлантиды и всех его чиновников! — сказал Май-Бака.
Яхубен побледнел.
— Как ты только можешь думать об этом? Правитель — бог! — крикнул он испуганно. — Да будет он вечно…
— Боги Атлантиды — не наши боги! — оборвал его Май-Бака. — Пусть атлантов защищают их боги. Нас же оберегает наш всесильный бог Аута, у которого такая же черная кожа, как и у нас.
Яхубен заколебался. И спокойно сказал:
— Вероятно, ты прав, Май-Бака. Если бы правитель был бог, он знал бы, что делает Аута, и воспрепятствовал бы ему… или послал на нас огненный дождь…
— Только Аута наш бог! — заключил Май-Бака. — Он покажется на небе, когда мы тронемся.
В эту восемнадцатую ночь мало кто спал. Все сгорали от нетерпения поскорее начать поход. Когда наступило утро, Яхубен приказал затрубить в рог. Но ненависть рабов была так велика, что их не надо было призывать к походу. Ударили барабаны, сделанные неграми из кожи диких коз. Вокруг костра танцевали самые храбрые мужчины-негры. Это был танец войны. Как раз в это время зазвучал столь ожидаемый громоподобный голос с неба:
— Рабы, победившие рабство, боги мира зовут вас идти на Великий Город…
Когда голос умолк, тысячи людей начали спускаться в долину.
В летящей лодке, которая их сопровождала, помимо рулевого и Ауты, были Хор и еще один чужеземец. Наблюдая за движением вооруженных рабов, Аута вспомнил о странной голубой трубке, из которой была убита собака на площади около дворца правителя. Если бы только у него было такое оружие, он уничтожил бы правителей Атлантиды, как паршивых собак. Он никогда не спрашивал чужеземцев о секрете этого оружия, но теперь наступил подходящий момент. И Аута спросил о нем, но просить не стал. Однако Хор смерил его недоверчивым взглядом.
— Ты хочешь использовать наше оружие здесь?… Нет. Я тебе говорил, что мы прибыли сюда не убивать. Знаешь, нам жаль даже того животного.
— Я не хотел этого, — сказал смущенно Аута. — Хотя все равно рабы уничтожат правителей Атлантиды, меня заинтересовало только, как убивает то голубое оружие.
— Лучами, — ответил Хор.
— Как — лучами? Я не видел лучей и не видел ничего похожего на свет.
— Это невидимые лучи.
— И они могут так легко убивать?
— Одни — да, другие же лечат. Например, те, что используются для усиления деятельности сердца…
Аута мучительно соображал, стараясь понять, в чем Дело.
— А зачем вам нужно оружие, если у вас не бывает войн?
— На других планетах мы встречали очень больших и опасных зверей. Мы не знали, встретим ли у вас таких зверей или нет.
— И у нас они есть!
— Кто? — удивился Хор. — Слоны?
— Нет, Тефнахт!
Чужеземцы засмеялись. А когда умолкли, рулевой сказал:
— Тефнахт — это зверь маленький, но он был бы большим человеком, если бы не жил за счет других. Как жаль, что ваши люди используют знание и мудрость во зло. Я заметил, что все, кто знает чуть больше других, избирают это глупое ремесло — служение никому.
— Богам! — поправил его Аута, улыбаясь.
— Вот именно никому! — повторил рулевой.
— Я думаю, у них все иначе, — сказал Хор. — Это ремесло они выбирают не после того, как выучатся, а наоборот, учатся, потому что у них такое ремесло. Не так ли, Аута?
— Жрецы у нас наследуют свое ремесло от отца к сыну. У них все книги и все тайны, так что это ремесло выбирать любому человеку нельзя.
Некоторое время он молчал, затем снова спросил о том, что его больше всего волновало:
— Ну, а если лучи кончатся? Чужеземцы весело рассмеялись.
— Не кончатся! — сказал Хор. — Оружие их вырабатывает само.
Аута, ничего не понимая, недоверчиво посмотрел на чужеземцев. Одному из них, молчавшему все время, захотелось его успокоить:
— Я знаю, что ты ничего не понял. И поверь, я очень сожалею об этом. Нам самим нелегко во всем этом разобраться, ведь как-никак нас разделяют двадцать тысяч лет…
Но его перебил Хор:
— Это вовсе не означает, что Ауте надо ждать двадцать тысяч лет. Нет, Аута, ты поймешь много разных вещей, которые теперь тебе кажутся нелепыми и неестественными, в течение нескольких лет… Особенно если ты полетишь с нами…
— Куда с вами?! — воскликнул Аута.
— На нашу планету, на Красный Хор, как ты ее называешь. Знаешь, она не очень-то красная и кажется такой, потому что у нас очень много песков и очень разреженный воздух. Если полетишь туда, не пожалеешь!
— Вы приглашаете меня в дом, который задумали оставить? — заметил удивленно Аута.
— Наша планета дорога нам. Она стала очень бедной… И, возможно, мы и не покинем ее. Вероятно, мы найдем способ возвратить сократившиеся богатства.
— А теперь вы питаетесь только шариками, которые изготовляете из травы, как вы сказали?
— Нет, у себя дома мы едим, как и вы, разные продукты, но много меньше, чем вы. О, если бы у нас был хотя бы ваш мед… Ты говорил, что его делают какие-то букашки, да?
— Пчелы.
Хор вздохнул. Аута посмотрел на него, потом на других сидящих в лодке и робко сказал:
— Значит, вы бедны, Хор, бедны, как мои родители в Стране Песков или как рабы Атлантиды. У вас нет золота… И все-таки мне часто кажется, что вы много богаче, чем все богачи Атлантиды… Тут есть что-то, чего я не могу понять, хотя и чувствую…
Хор улыбнулся;
— У вас есть люди, которые владеют чем-нибудь, и те, которые ничего не имеют. Те, кто думает, что они имеют, в сущности, в желаниях ушли не далее, чем животное, на котором ты приехал к нам в первый раз. Если бы они желали всего одну тысячную долю того, чего хотим мы, они сочли бы себя много беднее, чем ты.
— Теперь понятно, — сказал Аута. — У них имеется скота, золота, серебра больше, чем необходимо для них. Поэтому они могущественны. А как у вас?
— У нас есть золото, но мы делаем из него инструменты, так как оно не ржавеет. Все, что имеет наша планета, принадлежит в одинаковой степени всем. Вот поэтому мы так много заботимся о потомках и учимся желать. Желая, мы создаем!
