основания предполагать наличие альянса между Пергамом и Египтом, то атака на Аттала могла бы считаться косвенной атакой на Птолемея. Однако оснований для такого предположения нет. Низе предполагает, что враждебные действия между селевкидским двором и Египтом снова разразились до кончины Селевка Каллиника и что они завершились решительным миром при Селевке Сотере [618]. В любом случае вполне возможно, что Селевк III сделал определенные приготовления для войны с Египтом, особенно имея в виду, что его главный министр, кариец Гермий, был основным сторонником агрессивной политики против Египта несколькими годами ранее, при Антиохе III. Если Селевк III решил, что война с Пергамом важнее войны с Египтом, то могло быть и так, что нападение на державу Птолемеев было по соглашению предоставлено союзному македонскому двору. Примерно в то же самое время, что Селевк воевал с Атталом во внутренних областях Малой Азии, Антигон Досон, правивший в качестве регента Македонии за малыша Филиппа, которого кончина Деметрия около 230–229 гг. до н. э. сделала царем, напал на берега Карии и изгнал гарнизоны Птолемеев [619].
Как развивалась война между Селевком III и Атталом, мы не знаем. В любом случае Селевк не мог поддерживать порядок даже среди своих сторонников. Результатом стал заговор против жизни царя, одним из руководителей которого был Никанор – несомненно, македонский офицер из антуража царя – и Апатурий, вождь наемников-галлов. Селевк был во Фригии летом 223 г. до н. э., когда план против него был претворен в жизнь. Его жизнь внезапно оборвалась – согласно одному сообщению, от яда [620]. На дом Селевка обрушивалась одна беда за другой, и в тот момент казалось, что в скором времени он может совсем погибнуть.
Выше мы проследили царствования первых Селевкидов в том, что касается Малой Азии: это была длительная борьба за владение этой страной. Но хотя существующие свидетельства показывают их именно в этом свете – возможно, так оно и было, – наследники Селевка хотели также править жизнью того более дальнего мира, который греки открыли для себя за Тавром, быть господствующей державой над древними народами, арамеями и вавилонянами, над земледельцами и всадниками Ирана. Но что осталось от тех трудов, которые они совершали здесь, от городов, которые они строили, от эллинских общин, которые они расселяли то тут, то там, что мы знаем о том, как местные народы смотрели на этот новый элемент, появившийся среди них, и на своих чужеземных господ?
Селевкидские владения на севере состояли, как мы уже видели, из трех основных подразделений, земель непосредственно к югу от Тавра – то есть Киликии, Северной Сирии и Месопотамии; земель нижнего Евфрата и Тигра – то есть Ассиро-Вавилонии и, наконец, Ирана. Мы возьмем каждый из этих регионов отдельно и посмотрим, что мы можем узнать о селевкидском правлении там до восшествия на престол Антиоха III. Данные о всех них двоякие – как литературные, так и археологические; и те и другие достаточно скудны. Во фрагментах сочинений историков лишь иногда то тут, то там встречаются заметки, относящиеся к какой-либо области этих стран в той степени, в которой их затрагивали бесконечные войны; из трудов географов можно узнать названия городов, которые свидетельствуют об эллинизирующей деятельности селевкидских царей; иногда они показывают, вокруг каких основных осей вращалась жизнь с географической точки зрения. Со временем путешественники и археологи могут увеличить наши познания в археологии; но на данный момент практические сложности не дают нам рассмотреть большую часть этой области и у нас нет ряда селевкидских надписей, как в Малой Азии. Наконец, кое-что могут сказать нам монеты, хотя, поскольку место их чеканки остается исключительно неопределенным, эти данные служат нам очень интересным, но ненадежным руководством.
Земля, которую мы называем теперь Сирией, образуется горной цепью, идущей с Тавра на севере до залива Акаба в Красном море. Горы отделяют ее от Аравийской пустыни, которую пересекают Евфрат и Тигр, и не дают ей подойти к восточному берегу Средиземного моря. Они образовывают пояс обитаемой земли между простором моря и морем песка. Благодаря своему положению Сирия всегда была мостом между Европой и Азией. Но ее пересекал не только всемирный путь с севера на юг и обратно: ее переходили на восток и на запад дорогами из Вавилона и с Дальнего Востока, и эти дороги на ее берегах находили ближайший выход к Средиземноморью, а в Киликийских Воротах – к Малой Азии. Она относилась к землям Средиземноморья и в то же время из этих земель была ближе всего связана с великими очагами азиатской цивилизации.
Горная цепь, образующая Сирию, двойная. С одного до другого конца впадина разделяет ее на два параллельных хребта. Иногда «дно» этой впадины поднимается вместе с горами на значительную высоту над уровнем моря, как в Бекаа (Келесирия в узком смысле слова) между Ливаном и Антиливаном; иногда она опускается ниже уровня моря, как в долине Иордана. Сами горы именуются по-разному в разных частях горной цепи. Иногда они слишком высоки и обрывисты, чтобы на них можно было жить близ вершин; в этом случае они образуют преграду между людьми, обитающими в долине, и жителями наружных склонов; иногда они достаточно низки, чтобы быть обитаемыми по всей ширине. Иудея занимает возвышенности между Средиземноморьем и Мертвым морем. Во впадине находятся ложа нескольких рек – Оронта, Эль-Литани, Иордана; две первых прорываются через западную цепь к Средиземноморью; Иордан уходит в песок, не найдя выхода.
Само название Сирия, однако, распространяется несколько дальше, чем на два параллельных горных хребта и земли, орошаемые стекающей с них водой. Оно подразумевает и прилегающие к ним земли на севере, куда вода течет с Тавра и его подножий и которые простираются на восток до самого Евфрата, там, где он ближе всего подходит к Средиземноморью. Они поднимаются над уровнем моря и долин, которыми уже упомянутая впадина кончается на севере. Они возвышаются между этими долинами и Евфратом как нечто вроде плато, выступающего из Тавра. Упомянутые долины являются естественным центром Северной Сирии, куда впадает с юга Оронт, а также потоки с Тавра на севере; через устье нижнего Оронта они сообщаются с берегом; легкий подъем ведет на плато внутренней Сирии. Климат плато отличается от климата равнин и берега. Это гораздо более сухая и голая земля. Если тяжко трудиться, то земля дает плоды, но она обычно камениста. Зима здесь длиннее, а лето – суше. Но ее пересекают дороги на Евфрат, и в Алеппо жизнь современной Сирии находит свое средоточие.
Административную систему, согласно которой
