Олег Гончаров - Полонянин

Но хан перебил его.

— Кончился наш разговор! — махнул он рукой. — Пусть на рассвете Боги нас рассудят!

— Так ведь… — снова попытался сказать воевода что-то.

— И если мой верх будет, — в запале продолжал Куря, — ты, щенок, точно без зубов останешься!

Развернулся он, уйти с толковища хотел, но Святослав его остановил.

— А мы тебе подарок приготовили, — просто так сказал, словно только что и не было ничего.

Взглянул на мальчишку Свенельд удивленно, видно, не знал он, что там каган задумал. А Святослав с подушек поднялся, на ковре запрыгал, руками в сторону войска русского замахал.

— Эй! — кричит. — Давайте его сюда!

И увидел Куря своим единственным глазом, как от полков урусских отъезжают два всадника и к переговорщикам едут. Тут же выхватил он свою саблю, на Свенельда подозрительно посмотрел.

Телохранители Кур-хана копья выставили, коней своих всадникам урусским наперехват выставили.

— Да не бойся, Куря, — рассмеялся мальчишка. — Мы же дать, а не забрать хотим.

Печенег от этих слов совсем ошалел. К мальчишке кинулся, но на его пути встал Свенельд.

— Погоди, хан! — сказал воевода. — Мы на ковре переговорном, а не на бранном поле.

Крякнул Куря с досады, что-то своим телохранителям крикнул. Расступились те, коней развели. Видит хан, что от седел урусских воинов веревки тянутся, а на веревках этих что-то по снегу волочится.

Проехали всадники через печенегов, мимо бунчуков очистительных проскакали. Осадили коней возле ковра. И понял Куря, что они человека на веревках приволокли. Копошится тот, по-печенежски ругается. Подняться со льда пытается.

Привык хан к разным запахам. Кони с овцами совсем не цветами степными пахнут. Да и сам хан уже несколько месяцев не мылся. Все некогда было. Но сейчас такая вонь хану в нос ударила, что глаз заслезился. Невольно поморщился он, нос скривил.

— Вот человек твой, — сказал Свенельд примирительно. — Мы его в полон взяли. А теперь тебе отдаем. Это в знак примирения между нами.

Воевода сам не ожидал, что засранцы по каганову приказу толмача приволокут. Понял он, что уже не держит нить переговоров в руке. Наперекор всем задумкам Святослав пошел. Злился сильно воевода за это. Готов был собственными руками мальчишку задушить. Только виду перед Курей не показывал. До конца хотелось ему эту партию сыграть. Оттого и досада брала за то, что вдруг на доске вместе с черными и белыми камнями еще и серые появились. И какой ход Святослав сделает? Этого воевода представить себе не мог. Но уж больно выиграть ему хотелось.

Только Святослав все еще сильнее запутал.

— Чуешь душок? — каган Курю спросил. — А ты думаешь, что лучше воняешь? Видишь: печенег, как и ты, одним глазом на Мир лупырится? И зовут его, как и тебя, — Курей одноглазым. Мы тебе в подарок тебя же преподносим. Полюбуйся на себя, поганец.

Быстрее молнии мелькнула ханская сабля. Со свистом морозный воздух рассекла. Мягко она в шею толмача вошла. Только легкий толчок в руке почуял хан, да и забыл о нем привычно. И покатилась голова по льду, и синий лед в единый миг красным стал.

«Бедный Балдайка, — подумал Свенельд. — Выходит, он зазря в дерьмо свое все это время нырял. Даже там его Марена нашла…»

— Даю вам времени, — процедил Кур-хан сквозь зубы, — пока сам к войску еду. Потом пощады не ждите.

Развернулся он спиной к смеющемуся Святославу, вскочил на коня и к своим поскакал. И телохранители вслед за ним поспешили.

— Чтоб вас всех на куски разорвало! Чтоб у вас все зубы повыпадали! Чтоб ваших детей Леший в пещеру свою унес! — Свенельд говорил очень тихо, но каждое сказанное им слово казалось тяжелее всех Репейских гор.

Он говорил это стражникам. Но под его взглядом даже кони прижимали уши и присаживались на задние ноги.

Святославу вдруг захотелось стать маленьким-маленьким. Совсем крошечным, совсем незаметным…

И тут у молодого стражника закатились глаза. Он вскрикнул, схватился за левый бок, странно выдохнул и кулем грохнулся на лед.

Святослав подбежал к нему. Упал перед ратником на колени. Прижался ухом к груди стражника. И поднял испуганные глаза на воеводу:

— А ведь помер засранец. Это сразу охладило воеводу.

— Чего ждем? — сказал он. — Куря уже половину дороги проехал.

Забытый всеми, ковер лежал на днепровском льду. Легкая дрожь пробежала по золотой кайме. Странный гул едва заметной волной прокатился по его шерстяному узору и замер где-то в глубине реки. Могло бы показаться, что под толщей льда заворочалось огромное чудовище. Вот-вот панцирь скованной льдом реки лопнет, словно скорлупа Мирового Яйца. И в Явь выберется Ящур.

Воплощение Чернобога.

Мировое зло.

Но Мир остался цел. И Чернобог был совершенно ни при чем. Днепровский лед гудел от ударов копыт печенежских коней.

Самый резвый из них подлетел к ковру, перепрыгнул через обезглавленный труп. Шибанул копытами по драгоценному узору. Скакнул дальше. Заскользил копытами по льду. Упал на бок и заелозил копытами, пытаясь подняться.

Слетевший всадник грязно изругался, вспомнил мать, отца, бабушку и всех предков коня до седьмого колена. А спустя мгновение уже снова сидел в седле. Громко выкрикнул:

— Хур! Хур!

Вытащил из ножен саблю, плашмя стеганул коня по крупу и бросился догонять своих.

Печенежская конница пошла в наскок на урусов.

Первый удар печенегов пришелся на новгородцев. Предвидел это Свенельд. Потому сразу за воями Новагорода дружину свою поставил. Выдержали ратники. Не побежали. Стали врага с боков обжимать. А на подмогу им воевода черниговцев со смоленцами послал.

Увязли печенеги. Рубились отчаянно они. Только прав был Свенельд: неподкованные кони на льду не держались. Оскальзывались, падали и своих и чужих давили. Крушили конские головы новгородские топоры. Били печенегов ратники. Но и те урусам спуску не давали. Рубились, что мочи было.

— Воевода! — кричал Святослав, стоя под искореженной ветрами сосенкой на береговой круче. — Вели, чтоб русь им в спину заходила!

— Погоди, каган, — отвечал Свенельд. — Не время еще. Это же только передовые. Русь для основных поберечь надо!

— Круши! — радостно вопил мальчишка и мечом своим маленьким размахивал.

— Ты смотри! — вторил ему Свенельд. — Они же назад поворачивают. Ну, теперь держись, каган! Сейчас сам Куря в битву пойдет. Нужно полки наши перестроить…

— Я их всех победю!

Только не дождались каган с воеводой Кури. Тот, пока малая часть печенегов урусов отвлекала, с большей частью стал обратно, на левый берег Днепра, отходить.

Замешкались Свенельдовы ратники. Каган тоже растерялся. Так что преследовать противника они не стали. Не ожидали они, что Кур-хан так себя поведет. Думали, что он после всего, что на днепровском льду случилось, сломя голову на прорыв попрет. Просчитались.