Мнение белых о Глиме несколько повысилось, когда они увидели шахматы, возвратившие Рори свободу. Старый вождь оказался великодушным: понимая, какую великую ценность будет иметь этот сувенир для освобождённого пленника, он подарил ему шахматы, а своим мастерам тут же приказал делать новые.
Когда выяснилось, что с Рори в плену обращались хорошо, не изнуряли работой, прекрасно кормили, дали новую одежду, отношение поселенцев к Паоку и другим провожатым юноши сразу изменилось. Их осыпали подношениями. К своим нартам, оставленным за рощей, они вернулись, нагруженные подарками: песцовыми капканами, охотничьими ножами, наконечниками для гарпунов, украшениями к женским нарядам…
Паок даже получил от Рори норвежские шахматы, но фигурки показались молодому эскимосу очень бедными, европейские кони и слоны в сравнении с медведями и моржами были скучны и невыразительны.
* * *
Когда море очистилось ото льдов, «Дельфин», приведённый в порядок, пустился в плавание к берегам Гренландии с трюмом, наполовину заваленным тюками пушнины, рыбьим зубом, вяленой лососиной. По дороге завернули в Маркландию и пополнили груз отличным строевым лесом.
Молодёжь особенно поразили приключения Рори Эйлифсона. Интерес к шахматной игре возрос до чрезвычайности, и резчиков по кости одолели заказами. Можно было подумать, что отныне все путешественники, которых постигнет несчастье попасть в плен, станут от него освобождаться, только выигрывая свою свободу в шахматных боях.
Обилие дичи, лесные богатства, прекрасные луга Доброй Винландии соблазнили отправиться в плавание брата Лейфа — Торвальда Эриксона. На корабле «Винландия» Торвальд с 30 спутниками, в числе которых был и Рори, этим же летом достиг посёлка Торгильедаль. Все строения оказались в целости, кроме одной избушки: её крышу разворошили медведи в поисках добычи.
Перезимовав в Винландии, Торвальд Эриксон весной следующего, 1004 года отправился к югу — на поиски новых земель. Новую, очень богатую землю Торвальд нашёл, но там же нашёл и свою смерть.
Зачинщиками ссоры с туземцами оказались европейцы. Завидев на берегу девять мирных скрелингов, люди Торвальда напали на них и перебили всех, кроме одного. Через несколько дней этот уцелевший скрелинг привёл множество лодок с воинами. Завязался бой. Стрела пронзила грудь Торвальда. Умирая, норманн сказал:
— Похороните меня на мысе, где я собирался поселиться. Я останусь здесь навеки…
Экспедиция Торвальда возвратилась в Гренландию весной 1005 года. Рори, которого судьба сохранила в испытаниях нового путешествия, больше не ездил в те края. Но жизнь приберегла для него ещё множество приключений.
Когда Рори исполнилось двадцать лет, он был статным широкоплечим молодцом с чёрными кудрявыми волосами и огневыми глазами. Ростом и силой Рори не уступал самому Лейфу. В эту зиму ему случилось охотиться во владениях некоего ярла Хьярта Тýрдарсона, по прозванию Кривой, человека гордого, нелюдимого. Рори возвращался к морскому берегу, когда услышал пронзительный женский крик.
Выхватив кинжал, молодой охотник бросился в направлении звука. На льду лежала девушка, а над ней поднимал передние лапы со страшными когтями огромный белый медведь. Белые медведи в этих краях встречались редко, и этого, видимо, загнал сюда голод.
Отвлекая на себя внимание зверя, Рори закричал, замахал руками. Завязалась борьба. Охотник поразил медведя ударом кинжала в сердце. Спасённая им девушка оказалась дочерью ярла Хьярта Даллой.
Молодые люди полюбили друг друга. Ярл Хьярт был признателен Роару за спасение единственной дочери, но об их браке не хотел и слышать.
Спесивый ярл знал от соседа Эрика Рыжего, что Роар Эйлифсон хотя и хорошего рода по отцу, но матерью его была рабыня, пленная гречанка. Строго говоря, Евфалия, став женой викинга, сделалась свободной, но уже одно то, что она была куплена на ярмарке, наложило на её сына презрительное прозвище «рабынич».
Рори рос и воспитывался в такой обстановке, где никто и никогда не называл его этим прозвищем, и впервые ему пришлось услышать позорную кличку из уст гордого Хьярта.
Далле же было всё равно, чей сын её возлюбленный — рабыни или королевы. В тёмную весеннюю ночь она незаметно выбралась из дома, захватив с собой в корзинке лишь самые необходимые вещи. В фиорде её ждал Роар Эйлифсон с парусной лодкой. Молодая пара направила путь в Исландию, куда и прибыла после опасного плавания по бурному морю.
Там Роар и Далла обвенчались и прожили несколько лет в уединённом посёлке. После же смерти старого Хьярта они вернулись в Гренландию и вступили во владение его поместьем. Они жили в тесной дружбе с Лейфом Эриксоном и Торунной, которые наконец-то соединились после долгой разлуки.
Роар и Лейф совершили ещё немало дальних плаваний и много испытали опасных приключений, но уже никогда больше не побывали они в Доброй Винландии.
Странная история произошла с открытиями норвежских викингов в западном полушарии нашей планеты. Как могло получиться, что о них забыли на целые столетия и Христофор Колумб несправедливо заслужил славу первооткрывателя Америки?
Всё объясняется тем, что в глухую пору средневековья вести о том, что происходило в мире, распространялись очень медленно. Слушая за завтраком радио, мы узнаем о результатах футбольного матча, завершившегося три часа назад в Бразилии. А ведь в те времена не было ни печатных книг, ни газет и о возможности разговаривать «по воздуху» через тридевять земель не подозревали самые изощрённые умы.
В Северной Европе в XI и последующих веках нашей эры не придавали большого значения открытиям норманнов. Предполагалось, что речь идёт о каких-то новых, европейских же землях, только пустынных и малопригодных для заселения. Подумать о том, что на земле найден новый материк, никто не мог по той причине, что в те времена понятие «материк» просто-напросто отсутствовало. Была суша, был один обтекавший её всемирный океан. Сушу составляли Европа, Азия, Африка, расположенные вокруг Средиземного моря. И чем дальше находилась страна от средоточия культуры, тем меньше знали о ней географы.
Исландия, Гренландия, и прочие «ландии» служили приютом для беглецов, гонимых из Скандинавии жизненными неустройствами. И если Исландии и Гренландии до некоторой степени повезло, и они в свои лучшие времена были довольно многолюдными странами,[108] то Винландия оказалась неудачницей, и некстати Лейф Эриксон назвал её Доброй.
Как видно, Винландия была слишком удалена от Европы и даже от Исландии и Гренландии, чтобы можно было поддерживать с ней регулярные сношения. Тогдашние неуклюжие корабли с их малым тоннажем, с единственным парусом являлись скорее игрушкой ветров, чем надёжным транспортным средством: они не всегда попадали туда, куда направлялись.
