Цзян велела принести ему сласти и бокал вина, а сама села напротив.
— Хотите сыграть партию в го? — удивленно осведомился старик.
— Нет, мне и без того известен твой талант игрока. — Она огляделась и шепотом добавила: — Мы ведь давно знаем друг друга.
— Мы лишь однажды познали друг друга, и это было очень давно. Ах, как давно! Так что же лежит в ящике под моей великолепной задницей?
Глава тридцать четвертая
АТАКА НА МУРАВЕЙНИК
Послание, которое Май Бао отправила бывшему любовнику-полицейскому, было получено в половине двенадцатого ночи. К рассвету полицейские уже расставили в подземельях Муравейника семь крупных ловушек на бандита Ту и его головорезов.
К девяти часам утра Революционер собрал шесть боевых групп, которые были готовы выдвинуться в любой момент.
К полудню пожар был взят под контроль.
К трем часам пополудни войска вдовствующей императрицы, как она и обещала Ту, окружили Город-у-Излучины-Реки.
Ровно в четыре часа шесть боевых групп Революционера захватили слабо охраняемый арсенал Шанхая и впервые за время своего существования завладели мощным средством для совершения кровавой революции, о которой мечтали почти целое десятилетие.
На закате Мастер Благовоний Ту Юэсэня начал ритуал крови, предшествующий каждой боевой вылазке триад. Кровь принесенного в жертву теленка стекала по подбородкам девяноста новообращенных. Древний ритуал совершался на пустынном берегу реки Хуанпу, в Пудуне.
Каждый новообращенный должен был пройти через три специально возведенные арки. Над первой, между скрещенными мечами, были вырезаны слова: «Вступив в эту дверь, не иди дальше, если в твоем сердце нет верности». Надпись над второй аркой гласила: «Перед вратами Верности и Праведности все люди равны». После того как новообращенный проходил через эту арку, у него требовали заплатить взнос. Взнос столь высокий, что был по карману только богачам или ворам. Слова, вырезанные над третьей аркой, вратами Небесного и Земного цикла, гласили: «Лишь через небесный и земной циклы рождаются герои Хун». Только пройдя через эти последние врата, новообращенным предстояло подвергнуться испытаниям, а затем символически возродиться уже в качестве членов триад. Каждый из них омывал лицо, сбрасывал старую одежду и облачался в белое, отрекаясь тем самым от прежней жизни. После этого его вели к алтарю.
К делу вновь приступил Мастер Благовоний. С каждого новообращенного взяли клятву и вручили нож, чтобы тот скрепил ее кровью. Курице отрубили голову, а кровь слили в большую чашу с вином. Туда же добавили золу от сожженного листа желтой бумаги. Каждый из новичков отпил из чаши, а затем ее разбили, чтобы показать, что бывает с теми, кто нарушает клятву.
За последние сутки осведомители, работавшие на фань куэй, буквально надорвали горло, пытаясь убедить своих американских и европейских хозяев в реальности надвигающейся опасности, но в чем именно она состояла, оставалось для последних загадкой. Шпионы твердили о том, что ощущают в воздухе запах перемен, талдычили о какой-то пророческой реликвии, а под конец заговорили о смерти и о том, чего китайцы боятся больше всего на свете, — о хаосе.
Многие из недавно прибывших купцов фань куэй попросту отмахивались от них, полагая, что все это — «глупые китайские суеверия», но торговцы с опытом отнеслись к предупреждениям гораздо более серьезно. Прожив много лет в Поднебесной, они усвоили — заплатив за это весьма высокую цену — одну прописную истину: китайцы — очень практичный народ. Огромное население и необходимость кормить столько ртов заставляли их подходить к принятию любых решений основательно и прагматично. Китайская история редко рождала проповедников, чей удел — напыщенное пустословие. Здесь не часто появлялись на свет Иезекиили, Илии и Иоанны Крестители. Они были пустынниками, способными существовать лишь там, где было больше необитаемого пространства, нежели людей, и больше времени для того, чтобы созерцать мир, нежели жить в нем. Даже Хун Сюцюань, несмотря на всю свою религиозную болтовню, являлся в большей степени предводителем восставшей бедноты, чем пророком.
Сразу же после того, как шпионы доложили о тревожной обстановке в городе своим хозяевам фань куэй — Денту, Джардину и Мэтисону, Сайласу Хордуну и другим главам уважаемых торговых империй, те в буквальном и переносном смысле заняли круговую оборону. Они немедленно ввели в действие план чрезвычайных мероприятий, разработанный еще много лет назад. В жилища и офисы фань куэй прибыла мощная вооруженная охрана, и вскоре все ведущие сотрудники фирм и их семьи попрятались в своих надежно охраняемых домах, стоявших на набережной Бунд и улице Кипящего ключа. И без того похожие на крепости, эти здания были теперь в семь рядов оцеплены английскими и сикхскими солдатами, вооруженными винтовками с примкнутыми штыками. Они получили приказ убивать всякого, кто осмелится хотя бы приблизиться к великим торговым домам Шанхая, и были готовы беспрекословно выполнить его.
В полночь новообращенные тонги из «Праведной руки», возглавляемые Мастером Благовоний, просочились в открытую дверь лавки по продаже горячей воды, а оттуда спустились в подвал, где располагался самый южный вход в Муравейник.
Через несколько секунд сто опытных воинов-тонгов во главе с падшим Красным Шестом вошли в подземелья через известный многим западный вход и расползлись по десяткам второстепенных тоннелей, соединявшихся с основным подобно множеству рукавов, впадающих в главное русло Янцзы там, где течение ее вод приближается к Китайскому морю.
Одновременно с этим Лоа Вэй Фэнь и третий штурмовой отряд тонгов проникли в подземелья с востока.
Этот масштабный маневр военные называют обычно «захватом в клещи», и его главной целью было не допустить исчезновения из пещер Бивня и его хранителей. На севере Муравейник упирался в реку Хуанпу, а, по словам сына Резчика, потайная пещера, в которой прятали Бивень, находилась именно в северной его части.
Как только Лоа Вэй Фэнь спустился по старой веревочной лестнице на самый нижний уровень Муравейника, он сразу же почувствовал, что что-то не так. В его груди возникло сосущее чувство тревоги. В подземных тоннелях ощущалось присутствие множества людей — гораздо большего их числа, чем послал сюда бандит Ту. Убийца чуял запах их страха. А затем до его слуха донеслись звуки выстрелов — неожиданные и потому вдвойне пугающие.
Для полицейских эта операция представляла собой редкую и желанную возможность реабилитироваться и отомстить за многие унижения. Годами они жили в страхе перед триадами, их поносили фань куэй и презирал собственный народ. Начальство в лампасах брало взятки и предавало рядовых полицейских, которых постоянно обвиняли в трусости и неспособности противостоять триадам. И вот настало время доказать, что они настоящие мужчины. Под командованием бывшего любовника Май Бао полицейские на сей раз всерьез, а не так, как часто случалось, будут драться за свою честь. Эффект внезапности на их стороне. Они намеревались в полной мере воспользоваться возникшим преимуществом, что вскоре и сделали.
