— Вы тоже остановились в «Лебеде?»
— Да. Вместе с братом и его молодой женой. Я стараюсь не путаться у них под ногами. Они только-только поженились. Я не хочу им мешать.
— Разумеется.
Графиня вежливо улыбнулась мистеру Хиксу и на мгновение встретилась с ним глазами. Элджернон подумал, что она неотразима и возраст нисколько не портит ее. Графиня же нашла своего собеседника забавным и смешным, но отнюдь не противным. Если бы ее попросили описать полную противоположность покойного графа, она наверняка выбрала бы этого огромного человека, пышущего энтузиазмом клоуна, стискивающего в руках шляпу и трость с таким напряжением, словно от них зависела вся его жизнь.
— Вы хорошо знаете Гастингс, мистер Хикс? — спросила она, испытывая к собеседнику определенную жалость.
— Не сказал бы, миледи. Я был здесь в детстве, а потом еще раз, в юности. Во второй раз я как следует повеселился!
— О?
— Да-да, — Элджернон слегка расслабился и перестал нервничать. — Мой брат тогда только что родился — он на восемнадцать лет моложе меня, — и я провел все каникулы, строя для него замки из песка и играя с моделью парусника. Это было замечательно.
— А у вас нет своих детей? Вы не женаты?
Лицо Элджернона стало пунцовым:
— Нет. Моя мать умерла, когда Фрэнсису было пять лет, а вскоре после этого умер и отец. Вот мне и пришлось растить и воспитывать брата, а молодым девушкам не очень-то хотелось обременять себя чужим малышом. Впрочем, одна была бы согласна, но я никак не мог заставить себя влюбиться в нее. От нее ужасно пахло камфарой.
Энн чуть не подавилась от смеха и прикрыла рот ладонью:
— Как это ужасно. Трудно себе представить более тяжелую участь.
Элджи поерзал на месте, довольный, что ему удалось развеселить графиню.
— Кроме того, она была некрасива. Глазки такие крошечные…
Энн не сдержалась и взвизгнула:
— Вы очень забавный человек, мистер Хикс.
— В самом деле? Значит, миледи, вы позволите мне беседовать с вами и дальше?
— Разумеется. Может быть, мы пройдемся вместе? Я очень хорошо знаю Гастингс, я здесь родилась. Мой отец работал в церкви… теперь он отдыхает от трудов праведных, по-прежнему жив-здоров… Когда он стал военным капелланом, я поехала вместе с ним в Париж, где встретилась с графом — моим мужем.
Элджи подумал, уж не тот ли это шестой граф, о дерзких похождениях которого вчера рассказывал генерал Уордлоу.
— Но, увы, три года назад он скончался, — продолжала графиня, — и я приехала взглянуть на свой родной город с тремя незамужними дочерьми.
Она глубоко вздохнула, и Элджи застыл, не веря своим ушам. За всю свою жизнь он не испытывал такого счастья, как в эту минуту, когда узнал, что эта женщина — вдова. Не то чтобы он желал дурного покойному пэру, но графиня теперь нуждалась в защите и поддержке.
И он сказал:
— Да. Одиночество может быть очень тяжело.
На мгновение он перестал улыбаться и печально взглянул на графиню, и Энн, словно прочитав его мысли, ответила:
— Для вас, должно быть, тоже тяжело, что ваш брат женился. Особенно если вы заменяли ему отца и мать.
Элджи виновато взглянул на нее и быстро проговорил:
— Но Кэролайн — чудесная девушка, она очень добра ко мне. У меня появилась настоящая сестра.
— Но все равно прежнего уже не вернуть. Они обязательно захотят устраиваться в жизни самостоятельно.
— Да. Но я знал, что рано или поздно это произойдет. Видите ли, Фрэнсис совсем на меня не похож. Такой искрометный, лучистый… очень красивый и с чувством юмора. Я с самого начала понял, что он найдет себе жену без труда.
Энн не могла сдержать смеха при взгляде на его грустное вытянувшееся лицо.
— Ну-ну, мистер Хикс, — сказала она, незаметно для самой себя взяв его за руку, — вы говорите так, словно поставили на себе крест. Берите пример с меня. Хоть я и овдовела, но не собираюсь отставать от жизни. Вы должны выезжать в свет и общаться с людьми.
За разговором они не заметили, как дошли до тропинки у подножия скалы, и графиня внезапно предложила:
— Давайте прогуляемся к Старому Рынку. У нас еще есть время до ланча, — конечно, если у вас нет других планов. Мои дочери все утро просидят в библиотеке Бэрри со своей теткой.
Мистер Хикс слегка порозовел от удовольствия. Он пробормотал слова благодарности, которые показались Энн невероятно похожими на собачий лай, и добавил:
— Я буду польщен, миледи.
Потом он поклонился, уронив шляпу. Энн нагнулась, чтобы поднять ее и скрыть улыбку. Ужасно смутившись, Элджи взял шляпу и натянул ее на уши.
— И, быть может… — с сомнением проговорил он.
— Что?
— Быть может… — он не отрывал взгляда от носков своих туфель, а Энн вежливо молчала и ждала. — Быть может, после вы… с вашими дочерьми, конечно… присоединитесь ко мне за ланчем? Если, конечно, я вам не надоел.
— Это будет превосходно, — немедленно отозвалась графиня. — Если только это не доставит неудобств вашему брату и его супруге.
— Их там не будет, — уверенно ответил мистер Хикс. — Их пригласили в гости. А вы будете моей гостьей, леди Уолдгрейв. Я могу надеяться на то, что вы примете приглашение?
— С удовольствием, мистер Хикс, — сказала графиня, и в ее голосе Элджернону почудился скрытый смех.
Две жаркие недели лета промелькнули как один день. Когда семейство Уолдгрейвов собиралось покидать Гастингс, Джекдо наконец сумел надеть на ногу ботинок и пройтись до дверей с помощью трости. Было очень тепло, и юноша надел только легкую рубашку, брюки и белую тиковую куртку. Он направился к морю, глубоко дыша и наслаждаясь соленым ветром и солнцем.
По непонятной причине он был до смешного счастлив, но в то же время на душе у него почему-то было неспокойно. Ему казалось, что все произошедшее с ним он уже знал заранее. Он был уверен, что уже шел однажды по этой же самой тропинке под точно таким же солнцем. Конечно, он понимал, что прожил в Гастингсе почти всю жизнь, и его странные ощущения могут объясняться именно этим; но судьба, влекущая его к неизбежному, настойчиво твердила
Рядом с ним шла Хелен, а сзади — Роб и Виолетта, но Джекдо не прислушивался к их разговорам, сосредоточившись на своих мыслях. Ему казалось, он спит и видит сон. Навстречу ему шел какой-то человек с круглым добродушным лицом и помахивал тростью с ручкой в виде собачьей головы.
Джекдо внезапно вспомнил гостиницу «Рейни» в Квебеке. Перед его мысленным взором снова предстала девичья фигура на башне гастингского замка, он снова услышал свой собственный крик: «Мари!» — и увидел удивленные лица своей матери и веселого незнакомца. И тут он похолодел. Вне всяких сомнений, перед ним стоял тот самый человек. Сон сбылся.
