Опубликованное в «Веке Людовика XIV» описание узника в железной маске вполне подходило к герцогу Монмуту. Сент-Фуа собрал все возможные свидетельства, чтобы подкрепить свою версию. Он воспользовался следующим отрывком из анонимного романа «Любовные увлечения Карла II и Иакова II. королей Англии»:
«Перед мнимой казнью герцога Монмута пришел сам король в сопровождении трех человек, чтобы вывести его из Тауэра. Монмуту надели на голову капюшон, после чего король и его спутники сели вместе с ним в карету»
Сент-Фуа также сообщает, что отец Турнемин вместе с духовником Иакова II отцом Сандерсом нанес визит герцогине Портсмутской после смерти принца, и герцогиня сказала, что никогда не простит королю Иакову, что он допустил казнь герцога Монмута, забыв о своей клятве у смертного одра брата, который рекомендовал ему ни в коем случае не лишать жизни своего побочного племянника, даже если тот поднимет мятеж. Отец Сандерс с живостью ответил: «Король Иаков сдержал клятву».
Об этой клятве упоминает Юм, но следует отметить, что мнения историков по этому вопросу разошлись «Всеобщая история» Гатри и Грея и «История Англии» Рейпена Тойреса и Барроу о ней умалчивают.
«Некий английский хирург по имени Нелатон, – пишет далее Сент-Фуа, – проводивший все утра в кафе «Прокоп», обычном месте встреч писателей, рассказывал, что когда он был помощником хирурга, жившего у Сент-Антуанской заставы, за ним прислали из Бастилии, чтобы пустить кровь узнику; комендант провел его в камеру, где находился узник, жаловавшийся на сильную головную боль; узник говорил с английским акцентом, был одет в черно-желтый халат с крупными золотыми цветами, а лицо его было скрыто салфеткой, завязанной на шее».
Утверждение это выглядит неправдоподобным: невозможно использовать салфетку как маску, а кроме того, в Бастилии были хирург, врач и аптекарь, и никто не мог пройти туда без дозволения министра; даже на соборование нужно было разрешение начальника полиции.
Но поначалу эта версия не нашла противников, и, казалось, она окончательно победила, возможно, по причине воинственного и нетерпимого характера Сент-Фуа, который не выносил критики; его шпага наводила еще больший страх, чем перо, и ему просто боялись перечить.
Было известно, что Сен-Марс, сопровождая узника в Бастилию, остановился вместе с ним в своем имении Пюльто. Фрерон обратился за подробностями к внучатому племяннику Сен-Марса, владельцу имения Пюльто в Шампани.
Тот ответил: «Судя по письму г-на де Сент-Фуа, отрывок из которого вы привели, Человек в железной маске до сих пор волнует воображение писателей; посему я расскажу, что мне известно об этом узнике. На островах Сент-Маргерит и в Бастилии он шел под именем де Ла-тур. Комендант и офицеры относились к нему с уважением, он получал все, что дозволено иметь узнику. Он часто совершал прогулки, и лицо его при этом всегда было скрыто маской. Только после выхода «Века Людовика XIV» г-на Вольтера, я узнал, что маска была железная и на пружинах; возможно, мне забыли рассказать об этом обстоятельстве, однако маску он носил лишь на прогулке или когда вынужден был являться перед посторонними.
Г-н де Бленвилье, пехотный офицер, имевший доступ к г-ну де Сен-Марсу в Пиньероле и на островах Сент-Маргерит, неоднократно рассказывал мне, что судьба Латура возбуждала его любопытство до такой степени, что, желая удовлетворить его, он однажды на Сент-Маргерит надел мундир и взял оружие солдата, который должен был заступить в караул на галерее под окнами камеры, которую занимал этот узник, и со своего поста прекрасно разглядел его: тот был без маски, лицом бледен ростом высок, хорошо сложен с полными икрами, сед, хотя был еще в расцвете сил. Почти всю ночь он провел расхаживая по камере. Бленвилье добавил, что носил он одежду коричневого цвета, ему давали хорошее белье и книги, а комендант и офицеры, разговаривая с ним, стояли с непокрытой головой, пока он не предлагал им сесть и надеть шляпы и еще, что комендант и офицеры нередко составляли узнику общество и обедали с ним.
В 1698 г. г-н де Сен-Марс был переведен с должности коменданта островов Сент-Маргерит на ту же должность в Бастилию. Перед вступлением в нее он заехал вместе с узником к себе в Пюльто человек в железной маске прибыл туда в носилках, равно как и г-н де Сен-Марс, и сопровождали их множество верховых. Крестьяне вышли встретить своего сеньера. Г-н де Сен-Марс ел вместе с узником, тот сидел спиной к окну столовой, выходившему во двор. Крестьяне, которых я расспрашивал, не могли видеть, в маске он ел или нет, но зато заметили, что у г-на де Сен-Марса, сидевшего напротив узника, рядом с тарелкой лежали два пистолета; им прислуживал единственный лакей, который принимал блюда, приносимые в переднюю, и тщательно закрывал за собой дверь столовой. Когда узник проходил по двору, на нем всегда была черная маска. Крестьяне отметили, что из-под нее видны были только губы и зубы. Он был высок ростом, а волосы у него были седые. Г-н де Сен-Марс спал на койке, которую ему ставили рядом с постелью человека в маске. Г-н де Бленвилье сообщил мне, что когда узник в 1704 г. скончался, его тайно похоронили в приходе Сен-Поль, а в гроб насыпали какие-то снадобья, чтобы уничтожить труп. Я ни от кого не слыхал, что у него был иностранный акцент».
Сент-Фуа опроверг рассказ, представленный от имени г-на де Бленвилье, или, по крайней мере, воспользовался фрагментом этого письма, чтобы доказать, что узник не мог быть герцогом де Бофором, напомнив эпиграмму г-жи де Шуази: «Бофор и рад бы укусить, да нечем». Человек, чьи зубы крестьяне могли видеть в прорезь маски, явно не был Бофором. Версия Сент-Фуа взяла верх, пока иезуит отец Гриффе, капеллан Бастилии, не посвятил Железной маске XII главу своего «Рассуждения о различных доказательствах, служащих установлению ис —
тины в истории», изданной в Льеже в 1769 г. Он первым привел отрывок подлинного сочинения, удостоверяющего, что Человек в маске, о котором так долго велись споры, действительно существовал: представил отрывок из рукописного дневника помощника коменданта Бастилии г-на Дюжонка, за 1698 г. и похоронные записи церковных книг прихода Сен-Поль.
«В четверг 8 сентября 1698 г. в три часа пополудни, – пишет Дюжонка, – г-н де Сен-Марс, прибывший с островов Сент-Маргерит и Сент-Онора, вступил в должность коменданта Бастилии. Он привез с собой в носилках узника, чье имя не называется, которого он содержал в заключении в Пиньероле и который обязан всегда носить маску; до ночи он был помещен в башню Базиньер, а в девять вечера я самолично препроводил его в третью камеру башни Бертодьер[5], каковую камеру, получив приказ г-на де Сен-Марса, я до прибытия узника озаботился меблировать всем необходимым. Когда я сопровождал узника в названную камеру, со мной шел некий Розарж, которого г-н де Сен-Марс привез с собой и обязанностью которого было прислуживать узнику, а стол ему обеспечивал сам комендант».
