— Итак, теперь нам необходимо решить, что делать дальше, — промолвил Арамис, после того как с божанси и тем провиантом, что нашелся на кухне у хозяйки, было покончено.
— Надо предупредить господина де Тревиля! — решительно заявил Портос.
— Разумеется, — согласились Атос и Арамис. — Но теперь задача усложняется. С этих пор нам придется не только думать о том, как вытащить д'Артаньяна, но также постоянно заботиться о собственной безопасности. Сейчас на нас пойдет охота по всему Парижу.
— Но ведь на кардинала, по вашим словам, тоже начнут охотиться, не так ли, Арамис?
— Только бы охотники не опоздали) Все замолчали. Портос представлял себе, как будет выглядеть корона на дверях его кареты, когда партия герцога Орлеанского свергнет кардинала. Он был уверен, что Арамис пользуется в этой партии большим влиянием и похлопочет за него перед принцем. Атос подумал о том, что все средства исчерпаны и у них больше не осталось в запасе ни одного плана, годного для того, чтобы вызволить д'Артаньяна из тюрьмы. Арамис же думал о том, что неожиданно для себя выполнил задание командиров духовного Ордена, членом которого он состоял. Он помог выйти из Бастилии приближенному герцога Оливареца и испанского короля дону Алонсо дель Кампо-и-Эспинозе, человеку, который когда-то доставлял ему послания от герцогини де Шеврез и послания которого он сам доставлял той же даме. Арамис находил в этом утешение от постигшей их неудачи и благословлял небо, ибо в таком поразительном совпадении ему оставалось лишь усматривать перст Божий.
— Что же мы сидим?! — вскричал Портос, вдоволь насладившись мысленным созерцанием короны на дверцах своей кареты. Ей на смену пришел д'Артаньян исхудавший и бледный, словно привидение. Он бряцал своими цепями, потрясал лохмотьями, в которые превратился его некогда щегольской мундир лейтенанта мушкетеров и стенал, простирая руки к товарищу. Этого Портос вынести не смог. — Что же мы тут сидим?! Надо действовать, черт побери!
— А мы уже начали действовать, — проронил Арамис, рассеянно поглядывая в окно.
— Да нет же! Мы сидим и доедаем жаркое!!
— И допиваем отличное вино, добавьте, — присовокупил Атос, к которому, как обычно, в минуты повышения концентрации винных паров пришла меланхолия.
— Уверяю вас, вы ошибаетесь, Портос. Мы думаем — значит, действуем. Как только у нас появится план кампании, можно смело полагать, что полдела сделано.
— К несчастью, у меня нет никакого плана, — мрачно произнес Атос, отправляя в угол пустую бутылку. — Разве только возвратиться в Бастилию и попроситься составить д'Артаньяну компанию.
— Это мы всегда успеем сделать, — заметил Арамис. — Знаете, что, Атос, не одолжите ли вы мне Гримо на некоторое время?
— Охотно! Берите его, раз вы знаете, что с ним делать…
— Я предполагаю послать его на улицу Старой Голубятни. Должны же мы известить господина де Тревиля о том, чем закончилось дело. Сам же я не хочу выходить на улицу до наступления темноты.
— Так пошлите его.
Гримо, уже вполне трезвый и отдохнувший, был вызван, снабжен необходимыми инструкциями и отправлен к г-ну де Тревилю.
— Итак, что мы сделаем теперь? — спросили Атос и Портос.
— Но почему вы спрашиваете об атом меня?!
— Тысяча чертей! Да потому, что по вам, почтенный аббат, сразу видно у вас что-то на уме.
— Хотите я скажу вам, что у меня на уме? — с неподражаемым выражением спросил Арамис.
— Две тысячи чертей!! И вы еще спрашиваете?!!
— Так слушайте. У меня на уме — мягкая постель и подушка в течение предстоящих семи-восьми часов.
— Постель? И подушка?!
— И, заметьте себе, господа, эти благословенные предметы занимают мой ум уже довольно давно. Примерно с тех пор, как мы перешагнули порог вашей вновь обретенной квартиры, Атос.
Портос собрался было сказать что-то нелестное, но Атос остановил его мягким жестом. Его чуть печальный взор устремился на Арамиса. Атос встретился глазами с другом, Арамис задал немой вопрос. Атос понял.
— Моя постель в вашем полном распоряжении, друг мой, — проговорил он так, как умел говорить в свои лучшие минуты. — А так как Гримо тоже жил в этой квартире, здесь должны быть две кровати. Вы можете занять ее, Портос, если вы не против. Что касается меня, то я завернусь в одеяло и лягу подле камина. Я так устал, что засну еще прежде, чем успею принять горизонтальное положение.
Лучший военный совет — это крепкий сон!
Глава тридцать пятая
О чем говорили в свете
Камилла де Бриссар стала бывать в свете. У г-жи де Рамбулье она получила возможность завязать новые знакомства. Голубая зала хозяйки салона оказалась местом, где девушка смогла увидеть чуть ли не всю знать Парижа. Здесь бывали не только аристократические верхи, но и почти все парижские знаменитости, а это в эпоху Людовика XIII было отнюдь не одно и то же.
Что же вынесла Камилла, встретившись с этим непривычным для нее миром. Если бы не ее одиночество в Париже и последующее радостное удивление при такой неожиданной и существенной перемене, какой явилось для нее знакомство с принцессой Конде, и тем, что из этой встречи получилось, девушка вполне могла бы испытать некоторую неприязнь, а точнее, неприятие светского салона. Она, воспитанная в кальвинистской вере и привыкшая думать о вещах в духе христианского мировоззрения, сразу же почувствовала, что столичные салонные мудрецы и щеголи к подобным вещам относятся глубоко безразлично и подчас даже враждебно.
Поверхностная эстетика, культивируемая салоном, трудно сочеталась с пуританской моралью и религиозными доктринами.
Но что же спрашивать с молоденькой девушки, оставшейся в Париже наедине со своими чувствами и юной, полной жизненных сил, природой!
В Голубой зале познакомилась Камилла и с другой «светской львицей» г-жой Сенто, — сестрой модного в парижском обществе поэта Далибре. От принцессы Камилла узнала, что г-жа Сенто — любовница прославленного Вуатюра, что сперва несколько шокировало девушку. Затем она почувствовала некий запретный интерес к пикантной хозяйке второго по известности и притягательности салона Парижа.
У г-жи Сенто обсуждались последние литературные и светские новости. Распространение светских сплетен было занятием едва ли не самым популярным в салоне г-жи Сенто, и поэтому Камилла, бывая у этой дамы, невольно оказывалась в курсе самых последних слухов и новостей подобного рода.
В тот день, о котором мы намереваемся рассказать, Камилла появилась у г-жи Сенто, по обыкновению, довольно рано, так как опасалась возвращаться домой после захода солнца, не слишком полагаясь на способность единственного своего лакея по имени Антуан защитить ее от уличных грабителей.
