— И так и так, — ответил тот. — Угощайтесь вольные казаки и послушайте, что я вам хочу предложить. Дунька рассказала мне о несчастье, постигшем вас в Астрахани. Признаюсь честно, не ожидал я от Волынского такого фортеля. Он труслив и эта резня, скорее всего, не его рук дело. Вернее сказать за его спиной чувствуется личность, куда более твёрдая и беспощадная, чем астраханский губернатор.
— Ночи не сплю, думаю как мне достать собаку Волынского и посчитаться с ним, — сказал Галаня.
— Могу помочь вернуть тебе спокойный сон. С тем и пожаловал, — осклабился Филин.
В глазах Галани промелькнула заинтересованность.
— Своё добро тоже сумеешь заполучить назад, коли твои братки в штаны не наложат со страху.
— Не шути так, Филин. Мои ребята шутку могут не понять. Обидятся, за сабли хвататься начнут. Рассказывай лучше, что задумал.
— Слыхал, что Артемий Волынский едет в Питербурх пожинать лавры?
— Нет, не слыхал.
— Он везёт с собой все, что взял у тебя. Ну, вернее почти всё. Часть вашего хабара хитрая лиса наверняка прикарманил. Плывёт он на «царёвом корабле»…
— Бог с тобой Филин, — замахал руками Галаня. — Никому ещё не удалось захватить «царёв корабль». Иван Балаш пытался. И где он теперь? Четвертовали любезного в Нижнем. Семён Чернопруда тоже пытался. И что? Ему оторвало голову ядром, а его ватагу пустили по Волге подвешенными за рёбра. Ты не хуже меня, знаешь «царёв корабль» охраняют не пашенные солдаты, которые сеют да торгуют лучше чем стреляют. Его охраняют семёновцы. Народ суровый и лишённый всякой деликатности. Эти коли стреляют, то не промахиваются, да и багинетом умеют знатно кишки выпускать.
— А что за «царёв корабль» такой? — шепнул я сидевшему рядом Еремейке.
— Ты чего братан с луны свалился? — удивился тот. — Про «царёв корабль» не слышал?
— Не-а, — простодушно ответил я.
— Один раз в год, летом, приходит из Вологды большая военная галера. Она спускается до Астрахани, а потом плывёт обратно и по пути в её трюмы грузят подати, собираемые воеводами в волжских городах да сёлах, а так же у ясачных народов. В августе она приходит на Макарьевскую ярмарку и берёт на борт её казну. В общем, к концу пути на этом судёнышке богатств оказывается больше, чем в сокровищнице какого-нибудь персидского падишаха. Поэтому и пушек там видимо-невидимо и охраняют галеру две сотни солдат семёновского полка. В Вологде весь груз «царёва корабля» перегружают на подводы и везут сухим путём в Москву.
Тем временем разговор Филина с Галаней, к которому с интересом прислушивались все казаки, продолжался.
— Я тебе про что и талдычу, Галаня. Дело вельмо рискованное. Я не хуже тебя знаю, что никому и никогда не удавалось захватить «царёв корабль», — говорил помещик. — Но нам может повезти. У меня припрятан туз в рукаве. Дело в том, что нынешний комендант Макарьева мой старый сослуживец. Это он шепнул мне о том, что по твою душу послали сыщика из самого Питербурха. Дунька рассказывала тебе эту историю.
Галаня кивнул.
— Так вот, сослуживец мой предложил план, который, если действовать решительно, имеет все шансы сделать нас очень богатыми дяденьками, забросить опасное ремесло и жить в не меньшей роскоши, чем светлейший князь Александр Данилович Меньшиков.
— И что за план такой? — поинтересовался Галаня.
Филин стал рассказывать.
— Кормщиком на «царёвом корабле» нынче идёт Семён, человек бесспорно опытный и знающий, но больно горазд выпить. А раз так, в Макарьеве он может вдруг бесследно исчезнуть. Никто этому особо не удивиться. Поищут, поищут, а потом скажут, упился где-нибудь до белой горячки.
Капитан галеры отправиться к коменданту Макарьева и попросит его подыскать нового кормщика. Комендант любезно исполнит просьбу и порекомендует опытнейшего и, самое главное, не пьющего человека. У тебя Галаня ведь в ватаге немало хороших кормщиков.
— Я сам пойду на «царёв корабль», — прорычал Галаня, который уже стал понимать что к чему. — А то пошлю какого-нибудь дурня, он всё дело загубит.
— Так вот, — продолжил Филин. — В заранее условленном месте ты посадишь галеру на мель. Плетей тебе конечно за это всыплют, но не очень много, чтобы смог довести судно до Вологды.
Чтобы снять «царёв корабль» с мели его придётся сначала разгрузить. Пока перетащат груз на берег, поставят ворот, стемнеет. Служилые наварят каши, сядут её хрястать, расслабятся. Тут-то мы и нападём.
— Задумка действительно неплоха и может удастся, — произнёс Галаня. — А теперь поведай моим братанам, как ты собираешься делить хабар.
Казаки закивали головами. Этот вопрос весьма интересовал их.
Помещик Филин, не медля ни мгновения, ответил:
— Ты получаешь назад своё персидское золотишко и Волынского для серьёзного разговора о его поведении, а я казну ярмарки и ясак.
Казаки почесали затылки прикидывая насколько честным будет такой делёж и вопросительно посмотрели на Галаню. Тот манерно пожал плечами говоря, что это должен решить круг. Круг, недолго посовещавшись, согласился на условия Филина. Ударили по рукам, и дикое разбойничье пиршество продолжилось.
Макарьевский монастырь. Описание ярмарки. Крепостной драматург Ефимка Афанасьев. Убийство кормщика Семёна.
Над Волгой возвышался белокаменный монастырь с мощными крепостными стенами и богатыми церквами. Золотые купола его сверкали на солнце так, что на них было невозможно смотреть не щурясь. Из бойниц приземистых башен чернели жерла больших медных пушек. Монастырь этот носил имя святого Макария Желтоводского и издавна служил местом проведения богатейшей на Руси ярмарки.
В центре её, напротив монастырских ворот, находился гостиный двор. Его окружала рубленная стена с башнями и бойницами, отчего торговое место скорее походило на крепость. Посреди Гостиного двора на пыльной площади стояли старинные весы, к которым были приставлены солдат с ружьём и подьячий.
Вокруг площади в невзрачных лавчонках, грубо сколоченных из почерневших от времени досок и крытых рогожей, лежали удивительные сокровища, вид которых нисколько не вязался с окружающей обстановкой. Здесь можно было найти изделия самых прославленных голландских ювелиров, чистейшей воды изумруды и рубины, привезённые из Бомбея и Каликута, жемчуг, собранный ловцами у берегов далёкой и таинственной Аравии и ещё многое, что могло служить украшением роскошных дворцов персидских шахов и индийских раджей. В этом же убогом окружении все эти богатства смотрелись как-то нелепо и неуместно.
