Мы увезли его труп и похоронили в море. Он был христианином, и Осферт прочел молитву над мертвым Эриком, прежде чем мы опрокинули его в вечность.
Мы взяли с собой еще один труп — труп Скирнира. Его мы раздели догола и повесили на нашем увенчанном головой волка носу, чтобы показать, что мы победили.
Мы толкали «Сеолфервулфа» веслами, как шестами, вниз по ручью во время отлива. Когда ручей расширился, повернули и стали грести, ведя за собой маленькое рыбачье суденышко, которое я бросил близ деревни.
Потом мы вышли в море, и «Сеолфервулф» задрожал на первых небольших волнах. Серые облака, скрывавшие место резни, ветер наконец-то разорвал в клочья, дав водянистому солнечному свету упасть на неспокойное море.
— Ты не должен был оставлять их в живых, — сказала мне Скади.
— Людей Скирнира? — переспросил я. — А зачем их убивать? Они разбиты.
— Все они должны быть мертвы, — мстительно проговорила она. Потом обратила на меня взор, полный безудержной ярости. — Ты оставил в живых двух его братьев! Они должны быть мертвы!
— А я оставил их в живых, — ответил я.
Без Скирнира и его больших судов они были безобидны, но Скади все это видела по-другому.
— Тряпка! — бросила она мне.
Я пристально посмотрел на нее.
— Осторожней, женщина.
Она обиженно замолчала.
Мы везли с собой только одного пленника, капитана личного судна Скирнира. Он был старым человеком, за сорок, и годы, что он провел, щурясь на море, в котором отражалось солнце, превратили его глаза в окруженные морщинами щелки на лице, потемневшем от соли и ветра. Он будет нашим проводником.
— Если мой корабль хотя бы коснется отмели, — сказал я ему, — я позволю Скади убить тебя так, как она того пожелает.
«Сеолфервулф» не коснулся ни одной отмели, пока мы шли к Зегге. Фарватер был запутанным, вводящие в заблуждение метки были расставлены для того, чтобы заманить атакующих на отмели. Но дикий страх пленника перед Скади сделал его бдительным.
Мы появились у цели ранним утром, осторожно прокладывая путь, ведомые трупом, болтающимся на носу.
Брызги дочиста вымыли труп Скирнира, и чайки, чуя его, вопили, кружа в голодном разочаровании вокруг носа судна.
Мужчины и женщины наблюдали, как мы проходим по извилистому каналу, который изгибался между двумя внутренними островами. А потом мы заскользили по закрытым водам, отражавшим заходящее солнце и походившим на дрожащее золото.
Часовые были людьми Скирнира, но они не поплыли на рассвете со своим господином, а теперь увидели наши гордые щиты, развешанные на бортах «Сеолфервулфа», увидели белый труп, болтающийся на веревке, и ни один из них не бросил нам вызов.
На Зегге было меньше народу, чем на внешних островах, потому что именно с Зегге отплыли две побежденные команды, и именно там жило большинство убитых, раненых или оставшихся на мели людей.
На серый деревянный пирс, выдававшийся в море под холмом, что поддерживал дом Скирнира, вышла толпа женщин. Женщины наблюдали за приближением нашего судна, потом некоторые узнали труп — наш трофей, и все они сбежали, таща за руки детей.
Восемь вооруженных человек, одетых в кольчуги, вышли из дома, но, увидев, что моя команда высаживается, демонстративно сложили оружие. Теперь они знали, что их господин мертв, и ни один из них не собирался сражаться за его честь.
Итак, на закате мы подошли к дому на холме Зегге, я уставился вверх, на его черную громаду, и подумал о драконе, спящем на кладе из серебра и золота.
На карнизах дома с высокой крышей были огромные деревянные рога — рога, вздымавшиеся в темнеющее небо, где появились первые колючие звезды.
Я оставил пятнадцать человек охранять корабль, прежде чем взобрался на холм. Было видно, что холм сделан из громадных балок, сложенных длинным конусом, наполненным песком, и что сперва построили маленький конус, над ним — побольше; на вершине последнего конуса стоял палисад. Теперь палисад этот не являлся препятствием, потому что ворота его были распахнуты настежь. В людях Скирнира не осталось желания сражаться. Их господин был мертв.
Дверь дома обрамляла пара гигантских изогнутых костей морского чудовища. Я прошел под костями с обнаженным мечом; справа и слева от меня шли Ролло и Финан.
В главном очаге горел огонь, шипя, как кот. Горящий пла́вник с запекшейся на нем солью всегда издает такие звуки.
Скади шла позади нас, и дожидающиеся нас слуги задрожали при виде нее.
Управляющий Скирнира, пухлый мужчина, низко поклонился мне.
— Где сокровище? — резко спросил я.
Управляющий был слишком испуган, чтобы ответить, и Скади отпихнула меня в сторону.
— Лампы! — крикнула она слугам.
Принесли маленькие тростниковые лампы, и при их слабом свете она повела меня к двери в задней части зала. Дверь открывалась в маленькое квадратное помещение, заваленное шкурами тюленей.
— Здесь он спал, — сказала Скади.
— Над драконом?
— Он сам был драконом, — презрительно бросила Скади. — Он был свиньей и драконом.
Потом она опустилась на колени и отодвинула вонючие шкуры в сторону.
Я позвал пухлого управляющего Скирнира, чтобы тот ей помог.
Финан посмотрел на меня, приподняв в предвкушении бровь, и я не смог удержаться от улыбки.
Чтобы взять Беббанбург, мне нужны были люди. Чтобы штурмовать громадную каменную стену и перерезать воинов моего дяди, мне нужны были люди, а чтобы купить людей, мне требовалось золото. Мне требовалось сокровище, охраняемое драконом, чтобы воплотить свои стародавние мечты, — поэтому я улыбнулся, когда Скади и управляющий оттащили в сторону высокую груду шкур, скрывавших заветное место.
А потом, при свете дымящих ламп, стал виден вход в сокровищницу.
То был люк из темного тяжелого дерева со вставленным в него железным кольцом. Я вспомнил отца Беокку, который много лет назад рассказывал о том, как он посетил монастырь в Суморсэте и как аббат благоговейно показал ему хрустальный сосуд с молоком из груди Девы Марии.
— Я дрожал, Утред, — серьезно сказал Беокка, — я дрожал, как лист на ветру. Я не осмелился взять сосуд, боясь его уронить! Я трясся!
Не думаю, что я трясся в тот момент, но чувствовал такое же благоговение, такое же ощущение, что я нахожусь рядом с чем-то необъятным. Мое будущее лежало под этим люком. Мои надежды, будущее моих сыновей, мои мечты о свободе под северным небом, все это находилось совсем близко.
— Открыть! — приказал я хрипло. — Открыть его!
Ролло и управляющий взялись за кольцо. Люк был плотно подогнан, и им пришлось сильно потянуть, чтобы хоть немного сдвинуть его.
