Вдруг сзади услышала голос:
– Девонька, брось ты это барахло, не успеешь…
– Это… не барахло… там люди…
Мужик понял все мгновенно, схватился за второй угол куля и скомандовал:
– Бегом, не то все пропадем!
Мы бежали из последних сил, Олена в мешке перестала стонать, оттуда только время от времени доносилось чихание, все же они с Манькой сидели в муке. Я мысленно молила охрану у ворот:
– Только не закрывайте, миленькие, только не закрывайте!
Хотя прекрасно понимала, что если мы не успеем, ворота закроются. Рисковать тысячами жизней ради спасения нескольких никто не станет. Их действительно уже начали закрывать, остался проход на одного человека…
От ворот крикнули:
– Брось куль!
Ответил помогавший мне мужик:
– В нем люди!
Охрана тоже поняла все мгновенно, из ворот выскочили двое, один, оттолкнув меня, схватился за угол куля, а второй за шиворот моего тулупчика. Меня саму буквально заволокли в ворота, потому что собственные ноги уже не двигались. Ворота закрылись почти перед мордами монгольских коней. Снаружи в них застучали стрелы. Охрана бросилась укреплять засовы, а я сидела, привалившись к чему-то, и истерически хохотала от перенесенного стресса.
Рядом валялся куль, из которого наконец выползла Манька.
– Олена, ты жива?
Я не смогла встать и просто подползла к кулю. Тетка отозвалась слабым голосом:
– Да…
Ничего не нужно объяснять – за кулем на снегу оставался розовый след. Олене снова не удалось родить сильного наследника… Хотя какая теперь разница, я-то уже знала будущее.
Вдруг меня взяла злость: ни хрена! Я не дам сбыться худшему!
– Мужики, помогите дотащить женщину до дому, здесь недалеко.
Олену не стали поднимать или заталкивать обратно в ее нелепое средство передвижения, просто подхватили под мышки и потащили по снегу. За ее подолом, перепачканным мукой, все же тянулся кровяной след. От ворот их двора навстречу уже ковылял Никола, мчалась Авдотья:
– О господи! Ой, боже мой!
Никола прикрикнул на жену:
– Не мельтеши!
Бедную Олену уложили на лавку, Ждан убежал за повитухой… Ощущение было ужасным, ведь Олена, скорее всего, потеряет ребенка из-за того, что я тащила ее вот так волоком. Но что я могла поделать? Бросить ее рожать саму в доме или остаться погибать рядом?
– Оленушка, прости, я не могла тащить тебя иначе, просто не успела бы.
Страдалица слабо улыбнулась:
– Ты нас с Манькой и так спасла. Как и дотащи ла-то?
– Я не одна, мне мужик помог. Мужики…
У Олены начались преждевременные роды, после трех часов мучений она произвела на свет, вопреки обещаниям повитух, девочку, но такую маленькую и слабенькую, что сразу стало ясно – вряд ли выживет. Но, обмыв и туго запеленав малышку, ее положили матери под грудь, и девочка начала сосать. Повитуха внимательно наблюдала за тем, как она это делает, однако, видно, ничего не поняла, только пожала плечами:
– Может, будет жить, а может, нет…
Только тут я вспомнила, что Рязань вообще-то осадили татары. Нам было настолько не до того, что об осаде просто забыли, даже маленькая Манька крутилась рядом, пытаясь помочь. Глазенки у девчонки были полны ужаса, ничего, пусть с детства осознает, в каких муках рождаются дети, и будет знать, что предстоит ей самой… Я вздохнула: предстоит ли?
Оказалось, что татары примчались к городу прямо на плечах у рязанской дружины, князь Юрий Игоревич смог прорваться сквозь вражеские заслоны, успел заскочить в Окские ворота, потому их у Южных не было ни видно, ни слышно. А когда зазвонил набатный колокол, и татары уже подошли.
Новости об осаде принесли Никола и Ждан, ходившие на площадь и к стенам. Все, как должно быть – татары встали вокруг города, но пока чего-то ждали. Чего они могли ждать? Конечно, подвоза осадных машин и лестниц.
В город перед самыми татарами примчался кто-то из дружины Романа Ингваревича, сказал, что рязанская дружина сумела прорваться и уйти вверх по Оке в сторону Коломны. Летопись не обманывала…
А Рязань кому оборонять, бабам с детишками? У Николы нога деревянная, ходит только с костылем, вернее, с толстой тростью. Авдотья давно больна, Ждан совсем пацаненок, оставались мы с Манькой, то есть одна я. И оборонять Рязань от имени нашего семейства предстояло мне. Вот это влипла… Говорила же мне Анея, чтобы уходила либо с ней, либо сразу, как только Роман уедет! Но я решила еще подождать известий о самом Романе, вдруг ему удастся разбить Батыя в первом же бою.
Ну не смешно ли ждать, что небольшие рязанская и пронская дружины побьют огромное войско, да еще и за пределами городских стен? Ушел Роман, надо было хватать Маньку под мышку и уезжать в Козельск. Там сама переправилась бы обратно в Москву, а мои как-нибудь успели слинять из Козельска в сторону Новгорода, прихватив и Маняшу тоже. Но я чего-то тянула.
Вот и пожинайте плоды, мадемуазель. Героиня несчастная! Степанов двор она охраняла, видите ли. Все равно же все татарам досталось, ничего унести не успели… Кому нести-то было, с меня хватило Олены с Манькой в куле, итак чуть все вместе за стеной не остались, спасибо мужик помог. Я вдруг сообразила: а что Олена с Манькой делали снаружи, когда уже было видно, что татары приближаются? Почему они-то, увидев эту черную лавину на том берегу, не ринулись обратно в город, а побежали в посад, домой? Паника, что ли?
– Олена, вы когда татар увидели?
– Как из ворот вышли.
– А почему не за стену побежали, а домой?
– Боялись, что ты не видишь… Тебе сказать…
Вот это да! Я ведь действительно увидела бы татар только тогда, когда они были бы уже во дворе, соседи удирали, даже не окликнув, хотя знали, что я дома, печь-то топилась. Получается, что сначала Олена спасла меня, а потом уже я ее.
Вот и все, ожидание беды закончилось, потому что пришла сама беда. Рязань в осаде, и осаждающих так много, что если каждый бросит в город по шапке, то меха нам хватит устелить все улицы. Татары встали кругом, но штурмовать пока не торопились, видно, ждали подвоза пороков и готовности штурмовых лестниц.
Князь Юрий Игоревич сам распределил оставшихся в живых дружинников по стенам, чтобы помогли организовать оборону. На стены стаскивали котлы, устраивали под ними костры. Охапками несли стрелы, прилаживали самострелы, показывая горожанам, как стрелять. Всюду сновали люди, но без суеты, словно осада города для них была привычным делом. На разных учениях МЧС и то толкотни куда больше.
Сначала я раздумывала, как быть. Все, кто мог не то что держать оружие, но и вообще держаться на ногах, полезли на стену, людей мало, там каждая рука на счету. Николу туда не пустили, Олена лежала в лежку, Авдотья и без того не слишком крепкая, от переживаний и вовсе ходила сине-зеленая. Но каждый из них дома готовил кто что – Никола отложил свои золотые безделушки, и они с Авдотьей разожгли печь побольше, чтобы ковать наконечники стрел. Я мысленно ахнула: из золота, что ли?
