Карл засмеялся. Сначала негромко, потом смело, почти во все горло.
– Ты блефуешь, жабоед! – Шульце, быстро наклонился вперед, над столом, не переставая скалиться. От него пахло потом и порохом, и еще – пылью. Морис ненавидел этот запах, слишком он походил на душок тлена, но деваться было некуда, немец был так близко, что можно было рассмотреть даже мелкие волоски, растущие на пористой коже носа. – Блефуешь и думаешь, что способен обмануть меня? Знаешь, в чем между нами разница, Морис? В том, что ты грозишь мне будущим, которого у меня нет. А я рассказываю о будущем, которое у тебя пока есть. Отсосать, говоришь? Здесь, в этой квартире, сидят бойцы – преданные солдаты человека, которому я только что заплатил просто нереальные деньги. Для него и его сброда я – царь и бог, и ненадолго, пусть только на сегодня, но я значу больше, чем Аллах. Как ты думаешь, кто у кого отсосет прямо сейчас, если показать им моего врага – кяфира[37]? Я не боюсь тебя, Морис, потому, что мне больше нечего терять, так что сегодня пришел черед бояться тебе. Понял? Ты нихера не сойдешь с этой лодки – мы или сдохнем вместе, или вместе выплывем….
Некоторое время они смотрели друг на друга молча. За дверями бубнили голоса, слышен был звук работающего телевизора. Гудящий кондиционер неровно выдыхал в кухню холод, поскрипывали поворотные жалюзи.
– Тебе нужны люди? – спросил француз, недобро щурясь. – Я позаботился об этом – вызвал дублирующую команду. Она здесь, в получасе езды. Полностью экипированы, готовы к действию. Остается только их сориентировать. Ты готов?
– Дублеры? – непритворно удивился Шульце. – Второй европейский легион?
– Ты думал, что тебе нет замены? Огорчу твое самолюбие – она есть. Так ты готов направить второю команду по следу?
– Я должен ее возглавить?
– Ну, зачем?.. У этой команды уже есть легат, и во втором нет необходимости, – сказал Морис, не в силах скрыть враждебность, сквозящую в каждом произнесенном звуке. – Возьмешь тех, кто у тебя остался, и поработаешь на общее дело. Заодно постараешься исправить ошибку, если сможешь. Теперь пункт два – мое молчание. Докладывать не побегу, но если меня найдут и спросят, как обстоят дела – скажу, как есть. Вранье будет стоить мне не должности, а жизни. Я не готов отдавать за тебя жизнь, Карл.
– Пункт три?
– Дать тебе время? – спросил француз.
– Да.
– Вот тут промашка! Время – не моя епархия. Насколько я знаю, о продлении срока операции договориться не удалось, и, если мы не закончим всё этой ночью, нам будут противодействовать.
– Насколько серьёзно?
– Думаю, что очень серьезно. Так серьёзно, что мы костей не соберем!
«Ты! Ты костей не соберешь! – мысленно проорал Морис в лицо этому наглому швабу. – Ты!»
И тяжело вздохнул.
– Тогда я все делаю правильно, – сказал Карл. – Мы выиграем минимум 12 часов, а, если повезет – и больше!
– Да, ну… – ухмыльнулся француз. – И как ты собираешься это сделать?
– Я собираюсь сделать так, чтобы израильтянам было не до нас….
– Не понял, – поморщился Морис, хотя догадка уже вспыхнула у него в мозгу. Идея была хороша, но… каким же безумцем надо быть, чтобы надеяться на ее благополучное воплощение! Интересно, какое место выбрал герр Шульце?
– И не удивительно, мой маленький друг, что ты ничего не понимаешь, – издевательски произнес Вальтер-Карл. – Ты же у нас кабинетный работник, так?
«Самодовольный шваб, – подумал Морис, изображая неведение. – Это я-то кабинетный работник? Как же такой вот прямой и противный, как кишечная палочка, тип сумел столько лет успешно руководить легионом? И я ему в этом всячески способствовал! Я! Как? Ума не приложу!»
– Пока я пойду по следам профессора, – продолжил немец, всем своим видом выражая превосходство над собеседником – так огромный кудлатый волкодав поглядывает на йоркширского терьера, которого может проглотить в одно движение. – Мои здешние друзья устроят шум в Иерусалиме и Эйлате. Деньги у них теперь есть, евреев они не любят больше, чем мы с тобой, так что мое предложение пришлось им очень даже по душе! Думаю, что Шин Бету ближайшие пару суток будет не до профессора и его проблем.
Карл торжествующе поглядывая на собеседника, откинулся на стуле, закачался на хлипких ножках, которые, казалось, не выдержат веса массивного тела. Но стул выдержал.
Француз вспомнил их первую встречу в маленьком парижском бистро – выступивший тогда на лбу испуганного Карла пот, сведенные в напряжении плечи, нервное подергивание щеки и глаза, в которых то и дело вспыхивал страх, ожидание удара и неуверенность. М-да… Как же меняет людей власть и ощущение собственной безнаказанности. Ну, ничего, старичок, ты еще повернешься ко мне спиной! Радуйся, что пока нужен, но нужен ты не вечно… Нужно терпеть твою самонадеянность, твое хамство. Нужно выдержать…
И Морис выдержал, сохраняя на лице нейтральное выражение, и ничего не сказал. Даже накатившаяся было удушливой волной ярость затихла – ярость плохой советчик, если грозит опасность, а в голове француза зазвенел тревожный звонок. Это был даже не звонок – завыла сирена тревоги. Уж с чем-чем, а с интуицией у него все обстояло хорошо! Без этого важного качества он превратился бы в покойника уже много лет назад. Интуиция подсказывала, что когда заваривается такая каша, то надо не «держать лицо», а лететь из страны первым же рейсом, причем неважно куда. Мертвому репутация без надобности! Что толку слыть храбрецом посмертно? Шин Бет – не та контора, с которой можно играть в кошки-мышки. Вот это влип! Если не завалят свои – доберутся чужие! Немедленно доложить наверх! Немедленно! Пусть они разбираются, пока не поздно!
Он смотрел на Карла, стараясь, чтобы даже тень испытываемых эмоций не проскользнула во взгляде. Такие люди, как легат, очень часто действовали чисто интуитивно – работа требовала от них быть чуткими к чужим эмоциям и страху. Эмпату[38] легче выжить во враждебной среде, ему комфортнее принимать решения, основываясь не на логике, а на ощущении опасности, бить еще до того, как угроза станет явью.
– Мой человек, – продолжил Карл, не замечая, что его собеседник слегка закаменел лицом, – сейчас следит за Кацем – мы засекли его по мобильному номеру и отслеживаем перемещения трубки. Сейчас они едут в сторону Иерусалима. Где дублеры?
– Выехали из Иерусалима на юг и ждут команды, – ответил Морис.
– Они в моем подчинении?
– Нет, в моем…
– Тогда – распоряжайся, мой французский друг, – приказал Шульце, скалясь. – Пусть переходят в моё. Не думаю, что нам поможет посредник! Не стесняйся, звони, и передашь мне трубку.
