Привалов поглядел ему вслед, пожал плечами.
Между тем проснулся Колтухов — ближайшие окрестности были оповещены об этом событии долгим, надсадным кашлем. Вышли из комнаты Ольга Михайловна и Валя. Долго будили Юру, спавшего крепким младенческим сном.
После завтрака все отправились на пляж. Шли кривыми улочками, меж заборов, сложенных из камня. Через заборы свешивались ветви тутовых и инжировых деревьев.
С ними поравнялся пионерский отряд — загорелые мальчики и девочки в белых панамах шагали под резкие звуки горна, под сухой стук барабана.
Юра расчувствовался.
— Колька, — сказал он, — помнишь, как мы с тобой маршировалипо этим самым улочкам?
— Угу, — рассеянно отозвался Николай.
— Ребята, вы не из лагеря нефтяников, случайно? — крикнул Юра, подходя ближе к отряду.
— Нет, — ответил толстый серьезный мальчик. — Мы из лагеря Аптекоуправления.
— Ну, все равно. — Юру понесло. — Сегодня вы управляете аптеками, а завтра будете управлять звездолетами. Пусть бросит в меня камень тот, кто не желает первым высадиться на Марсе. Салют будущим космонавтам!
Пионеры удивленно смотрели на Юру. Подбежала вожатая — невысокая девушка в белой майке и финках.
— Товарищ, в чем дело? — спросила она, строго глядя на Юру снизу вверх.
— Товарищ Вера, он звал нас лететь на Марс, — пожаловался толстый мальчик.
Отряд остановился, барабан и горн умолкли. Пионеры окружили Юру и с любопытством слушали.
— Да, я их звал, товарищ Вера, — сказал Юра. — Конечно, не сию минуту. Но кто будет хорошо знать физику и математику, кто будет делать физзарядку, чтобы получить такие мускулы, как у меня, — тот полетит! — Юра подтянул сжатые кулаки к плечам и поиграл мышцами. — Потому что люди со слабой мускулатурой не смогут носить космический скафандр, — вдохновенно продолжал он, — а люди со слабыми знаниями не смогут управлять звездолетом. Развивайтесь гармонично, как древние греки, которые говорили про некультурного человека: «Он не умеет ни читать, ни плавать». Ведите их на пляж, товарищ Вера! Пусть они плавают и решают задачи, чертя пальцами на песке геометрические фигуры!
— Дядя, запишите меня лететь на Марс, — неожиданно попросила девочка с торчащими косичками.
Юра немного смутился: он не ожидал такого оборота дела.
— И меня запишите! — наперебой закричали пионеры. — И меня тоже!
Вожатая с трудом утихомирила отряд и велела двигаться дальше. На Юру она кинула уничтожающий взгляд и сказала:
— А еще взрослый человек! Николай усмехнулся:
— Что, Юрка, получил? Валя была рассержена.
— Ты просто невозможен! — сказала она негромко. — Ведешь себя, как мальчишка.
— А что такого? — оправдывался Юра. — Я сам старый пионер и люблю поговорить с молодежью.
— Устраивать скандалы — вот что ты любишь! С тобой неудобно выйти на улицу!
— Обойдись, пожалуйста, без нотаций. — Юра нахмурился и быстро зашагал вперед.
На пляже было по-воскресному многолюдно. Электропоезда сотнями и тысячами выплескивали из душных вагонов горожан. Под навесами и зонтами уже не было мест, белый песок пляжа устилали коричневые тела.
На суше играли в волейбол, на море — в водное поло. Смех, звонкие удары по мячу, удалые мексиканские песенки, срывающиеся из-под игл патефонов, — все это смешивалось с визгом и радостными криками детей, которые плескались возле берега в обнимку с надувными крокодилами и акулами.
Модники и модницы демонстрировали последние модели противосолнечных очков — единственное, чем могли они щегольнуть в этом царстве голых.
Был здесь и замеченный еще в тридцатых годах Ильфом и Петровым дежурный член тайной лиги дураков — человек в полном городском костюме, в шляпе и ботинках, самоотверженно сидевший на раскаленном песке.
Людям было хорошо. Толстое голубое одеяло атмосферы заботливо укрывало их от черного холодного космоса с его вредными излучениями.
Привалов и его друзья расположились у самой воды — здесь песок был не так горяч и ленивые языки волн иногда докатывались до ног.
— Давайте пойдем на эту скалу, — предложила Валя.
Юра не ответил: он дулся. А Николай буркнул:
— Чего там делать, на скале? Валя сделала гримаску:
— Какие-то вы оба сегодня… тошнотворные…
Она надела синюю резиновую шапочку и пошла к черной, как антрацит, скале, которая торчала из воды возле берега. Осторожно переступая босыми ногами, Валя спустилась на ту часть скалы, которая полого уходила под воду, легла и затеяла игру с водой.
Это была хорошая скала. Волны плавно перекатывались через нее. Они подбирались снизу и приподнимали Валю над камнем. Валю забавляло это.
Юра и Николай кинулись в воду и поплыли наперегонки — их загорелые руки, согнутые в локтях, так и мелькали, так и мелькали. Рекс, не любивший купаться, гавкнул несколько раз им вслед, предлагая вернуться, а потом улегся и вывалил язык на добрых полметра.
Ольга Михайловна воткнула в песок зонтик, под ним аккуратно расстелила подстилку и углубилась в книгу.
Колтухов смастерил из газеты треуголку и, водрузив ее на голову, лег рядом с Приваловым.
— Хочу у тебя, Борис, забрать на пару дней кого-нибудь из инженерства, — сказал он.
— Зачем? Смолы варить?
— Хотя бы этого, Костюкова. Вроде бы толковый парень. Разрешишь?
— Бери… Только не в ущерб основной работе.
— Само собой.
— Ты что из рукописи вчера выписывал? — спросил Привалов немного погодя.
— Ищите — и дастся вам, — неопределенно ответил Колтухов.
И принялся убеждать Привалова в необходимости срочного составления сметно-финансового расчета стоимости исследовательских работ по Транскаспийскому трубопроводу. Под его журчащую речь Борис Иванович задремал.
Брызгаясь, выбежали из воды Николай и Юра.
— Борис Иванович, — сказал Юра, с ходу бросаясь на песок, — уймите этого психа! Он меня уверяет, что Матвеев не соврал про Бестелесного.
— Брось! — сердито сказал Николай.
— Но я его сразил на месте, — продолжал Юра. — Я спросил: если этот предшественник Кио в самом деле был проницаем, то почему он не провалился сквозь землю…
Привалов лежал на спине, блаженно зажмурив глаза.
— Ребята, у меня к вам просьба, — сказал он слабым голосом: — не морочьте мне голову.
Солнце щедро поливало пляж горячим золотом. В небе, поблекшем от зноя, недвижно стояли два-три облачка. Донесся гудок электрички. Со станции разливалась по пляжу новая пестрая волна горожан. Они шли вереницей по кромке берега, потные и веселые, и Колтухов ворчал, когда иные из них перешагивали через его сухопарые ноги.
