— Полыня, радуйся, скоро мы попадем в рай! — кричал Дубыня, из последних сил опуская топор на голову ближайшего хазара.
Полыня сползал на колени и стонал в ответ:
— Я уже почти в раю.
В его грудь уперлось хазарское копье — от смерти Полыню защищала тонкая стальная пластина на нагруднике.
— Хороша дамасская сталь, — заплакал Полыня, обломком щита прикрывая голову от занесенного меча.
Он закрыл глаза, готовясь принять смерть.
Но, к его удивлению, удара не последовало.
Полыня открыл глаза и увидел, что хазары густой толпой бегут к своему лагерю.
— Что случилось? — толкнул он Дубыню.
Дубыня сам нечего не понимал, только таращил огромные глаза.
— Хазары дрогнули, — сказал он.
— Они отступают? — еле выговорил Полыня, с трудом осознавая его слова, но через секунду, поняв, что произошло, стащил с головы шлем, быстро зачерпнул им воды и, держа его на вытянутых руках, побежал в город.
Он надеялся еще спасти свою жену.
Конь под Красимирой был убит еще в начале сражения. Ей дали другого коня, но и этого через минуту убили.
Погибли и другие кони.
Хазарские лучники специально выбивали коней.
Понятно — они хотели лишить поляниц надежды на спасение. Без коня далеко не уйдешь.
Красимире пришлось сражаться, как простому воину, пешей. Когда хазары подошли вплотную, оберегая царицу, вокруг встали ее дружинницы, но ряды их быстро таяли. Слишком не равны были силы амазонок и хазар в рукопашной схватке.
Но когда Красимира совсем утратила надежду на спасение, хазары вдруг побежали. Не понимая, в чем дело, Красимира даже попыталась броситься за ними в погоню.
Это старинное правило — бей бегущего врага, пока он не опамятовался. Но, сделав несколько шагов, Красимира поняла, что на погоню нет сил ни у нее, ни у оставшихся в живых амазонок.
Пользуясь передышкой, обессиленные амазонки рухнули на землю.
Земля была твердой и горячей, точно ее разогрела кровь, пролитая множеством людей, убивавших друг друга для того, чтобы человек, объявивший себя властителем одних, смог получить еще больше власти и золота.
Те же, кто шел на смерть по его приказу, либо умирал, либо получал крохи.
Их добыча была ничтожна, но для нищих она казалась огромной, потому что на нее можно было купить женщину для ночных утех либо пару голов скота.
Земля дрожала, словно от гнева, за бесцельно отданные жизни.
Кто-то тронул Красимиру за плечо, и она открыла глаза. Рядом с ней в изодранной, окровавленной одежде стояла на коленях Ярослава. Она протягивала Красимире флягу.
Красимира приложила флягу к губам и сделала глоток. Такой вкусной воды она в жизни никогда не пила. И Красимира жадно глотала воду, пока фляга не опустела.
Вода добавила ей сил, и она встала.
Окинув взглядом поле битвы, она все поняла, — в берег уткнулось множество кораблей. Но еще больше кораблей плыло по реке, конца их колонне не было видно. Они приставали к берегу. С них выходили на берег бледнолицые воины, присоединялись к огромному войску на берегу, делая его еще больше. Конные отряды неслись к хазарскому лагерю. Хазары на конях, пешком и на телегах разбегались в разные стороны.
— Божана и ребенок живы? — спросила Красимира.
— Живы и целы, — сказала Ярослава.
К Красимире подбежала Божана с ребенком на руках, и Красимира обняла их и стала целовать. От радости она плакала.
— Как вы спаслись? — спросила она.
— Не знаю, — сказала Божана, — сеча была жуткая. Люди падали, словно сжатые снопы. А я рубила и рубила всех вокруг. Больше ничего не помню.
Красимира оглянулась.
— А где другие? — не видя дружинниц, спросила она.
— Почти все погибли, — хмурясь, ответила Ярослава, сидевшая на песке.
Впрочем, она сама была серьезно ранена. Через щели в доспехах стекали кровавые потоки. Лицо ее было бледно, словно покрыто мелом.
— Ты ранена, — сказала Красимира.
— Главное — ты жива, — прошептала Ярослава и устало прикрыла глаза.
Красимира обратилась к Божане:
— Помоги снять с нее доспехи. Надо остановить кровь, иначе она умрет от потери крови.
Божана попыталась расстегнуть ремешки на доспехах, но от крови они разбухли, тогда она вынула кинжал и принялась им резать ремни.
Когда доспехи были сняты, Божана и Красимира переглянулись.
— Слишком серьезные раны, — вполголоса проговорила Божана.
— Да, — сказала Красимира. — Я буду ее сама лечить. Но боюсь, что она не выживет.
Занимаясь Ярославой, они не заметили, как к ним подъехало несколько всадников в стальных доспехах.
У самого молодого, почти мальчика, на плечах был символ княжеской власти — пурпурный плащ.
Другой молодой человек в таком же княжеском плаще соскочил с коня и бросился к Божане.
Это был князь вятичей Вячеслав.
Он обнял Божану и стал ее целовать прямо в испачканное кровью лицо. Заплакал ребенок, до сих пор лежавший в свертке тихо, словно понимавший, что нельзя мешать матери сражаться за его жизнь.
Вячеслав отстранился:
— Что это?
— Это твой сын, — сказала Божана и осторожно приоткрыла лицо ребенка.
Вячеслав вгляделся в лицо ребенка. Ребенок улыбнулся ему.
— О, боги! — воскликнул Вячеслав.
— Хочешь его подержать? — спросила Божана и протянула Вячеславу сверток.
Вячеслав осторожно взял сверток и, не удержавшись, поцеловал ребенка в лобик.
Тем временем мальчик в княжеском плаще ловко соскочил с коня и подошел к Красимире.
Красимира подняла на него глаза.
— Я князь словен Гостомысл, — представился мальчик.
Красимира встала:
— Я царица поляниц Красимира.
— Значит, ты была женой моего отца? — спросил Гостомысл.
— Да, — сказала Красимира и показала глазами на Божану, — а она — его дочь.
— Значит, она моя сестра? — спросил Гостомысл.
— Да, — сказала Красимира.
Божана протянула руки к Гостомыслу:
— Обнимемся, брат?
Гостомысл обнял ее.
— Друг мой, как вовремя ты пришел к нам на помощь, — промолвила Красимира, глядя на обнимающихся брата и сестру. — Мы уже совсем отчаялись — источник воды в крепости пересох, и мы умирали от жажды. Поэтому мы и решили, что смерть в бою будет менее мучительной. Если бы ты не пришел на помощь, то мы бы все погибли.
— Я рад, что успел, — сказал Гостомысл.
— Но каким образом ты оказался в этих местах? — спросила Красимира. — Словене ведь далеко на севере. И говорили, что князь Буревой погиб…
— Отец погиб в сражении с разбойниками. Но я прогнал разбойников и сел на место отца. Прогнав разбойников, я пошел утверждать свою власть. Мы хотели идти на Киев, но около Рязани нам встретился посланец князя Вячеслава, Твердислав, который сообщил о вашем бедственном положении, — сказал Гостомысл.
