Ни один не выступил с возражениями, поэтому шейх продолжал:
— Тогда я немедленно посылаю гонцов.
— Будь осторожен, о шейх, и не говори своим воинам, в чем дело. Иначе вполне возможно, что враг будет извещен о наших намерениях.
Он кивнул и удалился. Сэр Дэвид Линдсей прислушивался к этой долгой беседе с нетерпением. Теперь он воспользовался возможностью поговорить:
— Сэр, я ведь тоже здесь.
— Я вас вижу!
— Я тоже хотел бы кое-что услышать!
— О моих приключениях?
— Yes!
— Вы могли бы догадаться, что я не мог сделать свой доклад по-английски. Но теперь вы узнаете все, что со мной произошло.
Я очень кратко изложил ему свой рассказ и содержание последовавшей затем дискуссии. Он был возбужден чрезвычайно.
— А! Никакой дикой атаки, только регулярный строй! Эволюция! Тактика! Стратегия! Окружить врага! Баррикады! Великолепно! Я тоже с вами! Вы — генерал, я — адъютант!
— Мы будем чудесно выглядеть в этих должностях! Генерал, который понимает в стратегии столько же, сколько бегемот в жареном филе, и адъютант, который не умеет говорить по-арабски! Впрочем, для вас лучше всего держаться подальше от этого дела.
— Почему?
— Из-за вице-консула в Мосуле.
— А! Почему?
— Скажут, что у него есть свой интерес в игре.
— Какое мне дело до консула?
В это время вернулся шейх. Он разослал гонцов и поделился со мной новой идеей:
— А сказал ли тебе шейх племени абу-мохаммед, какую часть добычи он хочет взять себе?
— Нет.
— Что требуют алабеиды?
— И этого я не знаю.
— Ты бы должен был спросить!
— Я не спрашивал, потому что не смог бы обсуждать дележ добычи с позиций шейха хаддединов.
— Машалла! А как же иначе! Кто возместит мне мои потери?
— Побежденный враг.
— Значит, я должен вторгнуться на их пастбища и увести их жен, их детей, их скот!
— Это не нужно. Ты хочешь вести войну против женщин? Пленных, которых мы возьмем, если нам посчастливится, ты освободишь не раньше, чем мы получим все, что ты требуешь. Если мы победим, ты потребуешь ежегодной выплаты дани и задержишь в качестве заложников шейха или нескольких его родственников.
Это предложение обсудили и приняли.
— А теперь последнее, — заметил я. — Необходимо, чтобы мы знали обо всех передвижениях наших друзей и наших врагов. Поэтому мы должны организовать линию наблюдения отсюда до Эль-Дераджа.
— Как ты это мыслишь?
— В Эль-Дерадже укроются два наших человека, в верности которых ты убежден. Им нельзя показываться врагу, но они должны будут наблюдать за всем. От Эль-Дераджа досюда ты расставишь через определенные промежутки посты. Достаточно четырех человек. Они предпримут все возможное, чтобы не столкнуться с чужими, и будут сообщать нам по цепочке все, что разведают первые двое. Передавший известие сразу же возвращается на свой пост.
— Этот план хорош. Я его принимаю.
— Точно такую же линию, только чуть подлиннее, ты организуешь и к пастбищам племени абу-мохаммед. Я это уже обсудил с их шейхом. Он выставит своих людей до половины пути. Ты знаешь развалины Эль-Фарр?
— Да.
— Там встретятся крайние посты.
— Сколько человек мне надо для этой цели?
— Только шестерых. Столько же выставят абу-мохаммед. Сколько у тебя воинов в лагере?
— Четыре сотни наберется.
— Прошу собрать их. Ты должен еще сегодня устроить поверку, и мы сразу же начнем упражняться.
Мои слова вызвали оживление среди собравшихся. За какие-нибудь полчаса сошлись четыреста мужчин. Шейх обратился к ним с длинной цветистой речью и, заставив воинов поклясться бородой Пророка, запретил упоминать перед кем-либо из непосвященных о подготовке к войне. Потом он приказал им выстроиться в шеренгу. Мы объехали длинный строй. Все были верхом. У каждого имелись при себе нож, сабля и длинное оперенное копье, которое при лучшей выучке может стать ужаснейшим оружием. Многие держали еще опасный нибат, или короткий дротик. Стрелковое оружие оставляло желать лучшего. Некоторые воины прихватили с собой старые кожаные щиты, колчаны со стрелами, луки. У других были фитильные ружья, более опасные для владельца, чем для врага. Кое у кого сохранились с давних времен шомпольные ружья, заряжающиеся с дула, с излишне длинными стволами.
Всем, у кого имелись ружья, я приказал выступить вперед, а остальных отослал, напомнив о необходимости явиться завтра утром. Оставшихся я заставил спешиться и показать свою готовность к стрельбе. Их было около двухсот. Я составил из них две роты и начал свой инструктаж. Разумеется, в учебе я далеко не ушел. Мои рекруты должны были уметь маршировать в ногу, делать перебежки и научиться вести беглый огонь. Они привыкли атаковать только верхом и при этом лишь дразнить врага, не оказывая серьезного сопротивления. Теперь следовало научить их выдерживать, не теряя самообладания, пешую атаку.
Утром я взялся за группу отобранных. Их надо было научить атаке сомкнутым строем с копьями наперевес, после того как они разрядят свои допотопные ружья. Надо заметить, что ученики очень быстро поняли свою задачу и весьма приободрились.
Было уже почти темно, когда я еще раз сел на вороного жеребца, желая прогуляться по степи. Я не успел еще далеко отъехать, как мне встретились двое всадников. Один был нормального среднего роста, другой же, напротив, очень маленький. Он казался очень занятым беседой со своим спутником, потому что размахивал руками и ногами, словно отмахиваясь от комаров. Невольно мне вспомнился маленький Халеф. Я галопом помчался к встречным и остановился прямо перед ними.
— Машалла, сиди! Это в самом деле ты? Это был действительно он, маленький Халеф!
— Да, это я. Тебя я узнал издалека.
Он спрыгнул с лошади и схватился за полы моей одежды, желая в порыве радости поцеловать ее.
— Хамдульиллах, я снова вижу тебя, сиди! Я тосковал по тебе, как день тоскует по солнцу.
— Как дела у достойного шейха Малика?
— Он в добром здравии.
— Амша?
— Точно так же.
— Ханне, твоя жена?
— О, сиди, она словно райская гурия.
— А другие?
— Они сказали мне, что я должен тебя поздравить при встрече.
— Где они?
— Они остались у подножия гор Шаммар, а меня выслали вперед, к шейху шаммаров, чтобы я попросил у него разрешения присоединиться к его племени.
— У какого шейха?
— Все равно. У того, кого встречу первым.
— Я уже о вас позаботился. Вон там расположен лагерь хаддединов.
— Это шаммары. Как зовут их шейха?
— Мохаммед Эмин.
— Он нас примет? Ты его знаешь?
— Я знаю его и уже говорил с ним про вас. Посмотри-ка на этого жеребца! Как он тебе нравится?
— Хозяин, я им уже восхищался. Он наверняка потомок кобылы кохели [111].
