Ей казалось, что она уже выплакала все слезы, но она вновь заплакала, когда отец Люсьена сказал: «По крайней мере, у нас были эти каникулы в Венеции...»
* * *
— В свете сегодняшних новостей, — сказал синьор Риччи, вдохновленный возможностью говорить в великом Зале Совета от своего имени, — я надеюсь, что могу выразить от имени всех моих сограждан наши искренние соболезнования вам, сенатор, по поводу смерти вашей супруги, которой, как мы теперь знаем, была наша возлюбленная Герцогиня.
Возгласы «Хорошо сказано!» разнеслись по залу, и в этот момент Арианна, наконец, пришла в себя — не без помощи бутылочки с нюхательной солью, принадлежавшей Леоноре. Но она подумала, что все еще не пришла в сознание, увидев, как ди Киммичи вскочил с места и закричал:
«Есть еще один вопрос!»
— Посол, — ответил Родольфо, — как почетный гость нашего города, вы, конечно, можете посещать публичные заседания Сената, и мы даже рады приветствовать вас здесь, но мне кажется, что вы отлично знаете, что вопросы на рассмотрение Сената могут выноситься только гражданами нашего города.
— Конечно, — сказал ди Киммичи, садясь на место. — Простите меня. Просто я слышал, как эти почтенные граждане совещались, и знаю, что вопроса было два.
Он многозначительно взглянул на Риччи, который тут же снова встал с места.
— Ах да, сенатор. Я так. разволновался, что чуть не забыл, что мы были обеспокоены тем, что близкие друзья Герцогини занимаются колдовством.
— Колдовством? — переспросил Родольфо. — Вы могли бы выразиться точнее?
— Магия, — с явным неудовольствием произнес Риччи, — связь с духами.
Родольфо лишь скептически приподнял бровь.
— У нее есть друг, — решился Риччи, — близкий друг, с которым она проводит много времени, юноша.
— Вы, наверное, имеете в виду моего ученика, Лючиано? — спросил Родольфо.
— Да, действительно, его зовут Лючиано. У нас есть доказательство, просто невероятное, но совершенно очевидное, что он... что он не совсем... как бы это сказать? Не совсем создание этого мира.
— Что это за доказательство? — спросил Родольфо.
С вашего разрешения, сенатор, мы приведем его сюда, и вы все увидите.
Энрико, тащивший Люсьена за собой, стал очередной сенсацией этого дня.
— Лючиано! — воскликнула Арианна в тот же самый момент, как Риччи сказал:
— Как вы видите, у мальчишки нет тени.
— Вы готовы? — спросил мистер Ласки.
Родители Люсьена кивнули. Они стояли по обе стороны от него, держа его за руки.
— Прощай, мой дорогой, — сказала его мать.
* * *
Солнце как раз на мгновенье скрылось за облаками, но вот-вот должно было вновь показаться и засиять сквозь большие окна Зала Совета. Окна были сразу позади Люсьена и выходили на запад, так, что он знал, что сейчас все увидят, что он страваганте. Все случилось наихудшим образом. Он смотрел на Арианну и думал о том. что де теперь будет с ним и с ней.
В этот самый момент Родольфо крикнул ему: «Лючиано, лови!» — и бросил что-то прямо в него.
Люсьен рефлекторно попытался поймать этот предмет, но его руки все еще были связаны, да и Энрико крепко держал его. Он не смог поймать предмет, и тот упал на пол.
В следующую секунду солнце вышло из-за туч и засияло в полную силу сквозь окна, и Люсьен увидел то, чего никогда не видел в Талии — свою тень на полу перед собой. Он ощутил какую-то новую целостность и прежде чем успел осознать, что это означает, увидел, как Леонора, опередив ди Киммичи, подняла с пола предмет, брошенный Родольфо, и спрятала его, и услышал, что все в Зале Совета хохочут.
— Судя по всему, вопрос об отсутствии тени можно считать снятым, — сказал Родольфо, и этот ровный голос дался ему ценой огромных усилий. — Если это все, то я объявляю заседание Народного Сената закрытым.
Доктор закрыл Люсьену глаза.
Люсьен был в состоянии шока. Энрико быстро развязал его и исчез. Леонора забрала его к себе домой, и Арианна не отходила от него ни на шаг. Она провела его в элегантную гостиную с вращающимися стульями и позвонила, чтобы принесли вино. Прежде чем это было исполнено, к ним присоединилась Сильвия и еще через минуту — Родольфо
Он проверил его пульс, Люсьен неподвижно лежал на маленькой красной бархатной софе.
— Что произошло? — спросил Родольфо. —Ты в порядке?
Люсьен кивнул. Он находился в странном оцепенении, и Леонора силой влила ему в рот немного вина. Красная жидкость, будто переливание крови, дала ему силу говорить.
— Человек ди Киммичи, тот, в синем плаще, забрал меня с Пьяцца в ночь выборов. — сказал он, — он угрожал мне, связал и запер в комнате. Первое время у меня были завязаны глаза, он приводил кого-то ко мне, я уверен, что это был посол — и они забрали все мои вещи, — сбивчиво говорил он, его голос дрожал. — они забрали и тетрадь, я не смог помешать им.
Он отпил еще немного вина, пытаясь успокоиться.
— Возможно, они не знали, что это такое? — предположила Арианна. Люсьен покачал головой.
— Они все точно знали. Теперь это вопрос времени, они рано или поздно поймут, как она работает. — он повернулся к Родольфо. — Я подвел вас, учитель.
Перед ним предстала безрадостная картина: ди Киммичи стравагирует и начнет свое грязное дело — будет воровать из двадцать первого века всякие вещи, которым найдет какое-нибудь жуткое применение здесь, и никто ему не помешает. И вслед за этими зловещими мыслями у Люсьена зародился новый страх.
— Нет, — сказал Родольфо, чье лицо выражало сильнейшую боль. — Это я подвел тебя. Я не смог отыскать тебя, чтобы отправить домой, а теперь уже слишком поздно.
В комнате было очень тихо.
— Что произошло на заседании Народного Сената? — спросила Сильвия.
— Ди Киммичи вынес на обсуждение второй вопрос, — сказал Родольфо. —чтобы обвинить Арианну в колдовстве из-за того, что у нее есть знакомый демон — наш друг Лючиано. Оратор ди Киммичи объявил, что у него нет тени.
У Сильвии перехватило дыхание.
— Так его раскрыли ? Они знают, что он страваганте из другого мира? Ставни в столовой Леоноры были закрыты, чтобы обивка на мебели не выгорала на солнце Родольфо подошел к окну и резко открыл ставни.
— Он больше не является им, — сказал он. — Смотри, он такой же целостный, как ты или я.
Люсьен поднялся, подошел к окну и снова увидел свою тень на мозаичном полу столовой.
— Я ведь могу вернуться, могу, да? — спросил он.
Родольфо обнял его за плечи.
