Понсон дю Террайль - Капитан Мак

На своем гербе он также приказал изобразить мак, и не было для него большей радости, чем видеть летом Сару с этим цветком в волосах, когда она подходила, чтобы он ее поцеловал.

Впрочем, вокруг Ла-Рош-Сент-Эрмели во время созревания хлебов все поля краснели маками, и цветы стояли всюду — на окнах, в жардиньерках, в вазах на каминах, и все, казалось, пело: «Мак, мак!»

На семейном совете было решено, что первого сына назовут Маком, а второго — Васильком.

— Ну, а третьего будут звать Генрихом, — говорила баронесса де Бюри, бывшая мадемуазель де Бовертю, все еще не забывшая отца своего любимого сына.

Короче, только одно сердце в Ла-Рош-Сент-Эрмели не пело от счастья, и это сердце билось в груди бедной Перинетты.

— Ах, не вернется мой Сидуан! — вздыхала она.

Ведь в то время железных дорог еще не придумали, и от Парижа до Пиренеи было не близко.

А для Сидуана дорога с юга на север оказалась еще длиннее дороги с севера на юг, потому что туда он ехал на великолепных лошадях доньи Манчи, а обратно — на тяжелых и медлительных почтовых клячах.

И все же в один прекрасный день у подъемного моста крепости Ла-Рош-Сент-Эрмель прогремел и замолк колокольчик.

Перинетта уже была на мосту.

Они закричали в одну и ту же секунду:

— Сидуан!

— Перинетта!

И отныне капитана Мака окружали только счастливые лица.