Павел удовлетворенно кивнул:
— Когда вылет?
— На рассвете.
Гости ушли. Таня стала собирать посуду. По ее медлительным движениям и сосредоточенному взгляду Павел понял, что она догадывается о характере его разговора с Артамоновым. Он подошел и, взяв ее за плечи, ласково сказал:
— Мне, Танечка, предстоит непродолжительная поездка.
Таня пристально посмотрела на него.
— Нет-нет. Это просто служебная командировка.
— Когда?
— На рассвете нужно ехать.
— Как на рассвете?.. Тебе надо обязательно выспаться.
— Давай выпьем еще по рюмочке. Хочешь?
— А ты знаешь, Пашенька, хочу…
— Тогда — за нашу любовь, Танечка!
2
Крылья «хэвиленда» упруго вздрагивали под порывистым напором воздуха. Поднявшееся в зенит солнце залило морскую гладь синеватым маревом. Полковник Наумов приложил к глазам цейсовский бинокль и внимательно осмотрел Белосарайскую косу, провел взглядом по северному берегу Таганрогского залива, в сторону Мариуполя.
— До косы Кривой, мистер Ардэн, осталось немногим больше пятидесяти верст! — крикнул он летчику. — А вокруг тихо и спокойно.
Фрэмтон Ардэн повернулся:
— Вы следите за небом?
— Очень внимательно.
— Вы знаете, мистер Наумов, до рождественских праздников еще далеко, а я уже мечтаю о них. Потому что к этому времени надеюсь вернуться в свой Ипсвич. Это в графстве Суффолк, Восточная Англия. — Он снова чмокнул губами. — О-о, рождественский стол! Индейка рубленая с кэрри, фруктовый пудинг и… поцелуй моей юной Гуйнет Гендж.
— Это ваша жена? — участливо спросил Наумов.
— Гуйнет — моя невеста.
Разговаривая, Наумов посматривал по сторонам и неожиданно заметил слева беззвучную, неподвижную, будто приклеенную к синему полотну «стрекозу». Он поднял бинокль и в сдвоенном овале цейсовских линз «стрекоза» превратилась в аэроплан. Намерения его не вызывали сомнений. Павел наклонился к летчику и крикнул:
— Слева по курсу самолет! Идет нам наперерез.
— Какой самолет? — спокойно спросил Ардэн.
— «Ньюпор». Не лучше ли уйти от него?
— Избежать боя — это тоже вид боя, — летчик взял ручку управления на себя, одновременно регулируя секторы горючего и газа.
Однако более легкий «ньюпор» быстро сокращал расстояние. Наумов продернул пулеметную ленту в приемник ствольной коробки, повернул пулемет на турели в сторону цели и оттянул пластину гашетки. В тот же момент «ньюпор» нырнул влево вниз, а затем взмыл вверх вправо и дал очередь из пулемета. Ардэн сделал контрманевр, пули прошли мимо.
— Отличный парень! — крикнул летчик.
«Ньюпор» пошел на широкий вираж с крутым снижением, надеясь еще раз перехватить и атаковать «хэвиленд»…
Кривая коса поблескивала гладью лиманов и заливных лугов. По дороге от хутора на Ново-Николаевскую двигалась вереница подвод. Люди заметили воздушный бой. Кое-кто, чтобы быть подальше от греха, погнал коней под прикрытие камышанника, тянувшегося между станицей и балкой.
Самолеты, маневрируя и огрызаясь короткими очередями, пронеслись над виноградниками. Уходя от атак «ньюпора», «хэвиленд» начал круто снижаться. Наумов вцепился в ручки кабины, уперся ногами в переднюю стенку. Он понял, что Ардэн решил посадить самолет на прибрежную поляну. Теперь, когда «хэвиленд» сбавил скорость и перешел на горизонтальное планирование, Наумов расслабился и осмотрелся.
«Ньюпор» летел вдоль колонны белоказаков и сыпал на них гвозди с оперениями. Эти «стрелы» прошивали насквозь всадников и коней. На дороге раздались стоны, проклятия. Люди бросились в разные стороны. Сделав еще один боевой заход, самолет ушел в сторону моря.
Наумов наклонился к Ардэну и крикнул:
— Молодцы! Бой разыграли, как по нотам.
«Хэвиленд» коснулся земли, его подбросило, последовал новый удар, слабее. Затем он нервно пробежал по поляне, облегченно застрекотал и остановился. Из-за домов высыпали казаки. Они плотным кольцом обступили аэроплан.
Воздушный бой привлек внимание и полковника Назарова. Аэроплан с опознавательными знаками, похожими на трехцветное знамя Российской империи, появился здесь не случайно. И когда самолет пошел на посадку, а красный коршун, распластав вдоль дороги колонну войскового старшины Бударина, улетел в сторону моря, Назаров вскочил на коня и поскакал к берегу.
У самолета уже был Шелкович. Павел Алексеевич предъявил командиру отряда документы и представил летчика:
— Граф Фрэмтон Ардэн — блестящий летчик королевских военно-воздушных сил Великобритании.
Шелкович уставился на Ардэна и хотел что-то спросить, но Назаров отвлек его внимание, предложив осмотреть пробоины в корпусе и на крыльях самолета. Возбужденный Ардэн все еще говорил о перипетиях недавнего боя, Наумов переводил по-русски. Не закончив рассказа, летчик озабоченно посмотрел на небо.
— Мне пора лететь, мистер Наумов. Если вдруг испортится погода, я навсегда останусь здесь.
Павел Алексеевич согласился с ним и спросил, есть ли у командира отряда что-нибудь передать в Крым.
— То, что я хочу передать, можно выразить только по-русски и без иностранного акцента. Кстати, если вы прибыли с контрольными функциями, то советую сейчас же возвратиться назад.
— Я прибыл, чтобы освоить порт города Таганрога как базу снабжения войск на ростовском направлении. Эта база должна находиться…
— Осваивать порт Таганрога вам не придется, — перебил Назаров и предложил Наумову и Шелковичу отойти в сторонку. — На Таганрог я не пойду.
— Но ведь в соответствии с планом операции…
— В соответствии с этим планом я должен был уже завершить формирование дивизии, но вместо двух-трех тысяч добровольцев, которые мы рассчитывали получить в первые дни, прибыло… — он резко ударил стеком по голенищу — сорок человек. В то же время в мелких стычках я потерял двести сорок казаков да пятьдесят дезертировало… Короче, казачество нас предало.
— А может быть, выжидают развития событий? — не очень уверенно сказал Шелкович.
— Возможно, но тем временем со стороны Таганрога подошел отряд моряков и курсантский батальон. С фронта против нас бросили кавалерийский полк и пулеметную команду. Корабли Азовского флота красных уже дважды обстреливали наши боевые порядки. Пленные показывают, что эти передовые части имеют задачу занять оборону и не допустить наш прорыв на Дон до подхода кавалерийской бригады и стрелковой дивизии красных…
— Все это странно выглядит, — растерянно произнес Наумов. — Разрабатываем талантливые оперативные планы, а в соответствии с ними терпим одно поражение за другим. Будто планируются поражения, а не победы.
