– Пакость, говоришь? – Я убрал в подсумок переснаряженный магазин к автомату. – Ну, давай пораскинем головой, что они там придумать могут. Минометы уже были – дохлый номер. Авиация? Возможно. Пушку подтянут на прямую наводку? Может быть, но со стороны немцев склон крутоват, будут стрелять снизу вверх. Мало того, что это не очень удобно, так на такой дистанции мы их артиллеристов можем из пулеметов положить. Танки? Может быть, но опять же – крутой склон. Танк не пройдет. «Тридцатьчетверка» смогла бы, а вот немецкий танк может и не вытянуть.
– Опять пехотой рванут?
– Это вряд ли. Там тоже не дураки. По зубам они уже получили чувствительно. Считай, с полсотни мы их положили точно.
– Больше.
– Может быть, и так. Это я еще тех, которых наши минами накрыли, не посчитал. А их там нехило лежать должно.
– Ну, если еще и с теми, – Чалый поднялся и подошел к амбразуре, – то тогда точняк, их тут взвода два лежит, если не три.
– Ладно. – Я встал. – Пойду, по доту пройдусь. Ты давай распорядись там насчет патронов поднести. Воды надо дать ребятам. Перекусить, ежели кому требуется.
– Сделаю.
Осмотрев позиции, я вернулся назад. Немцы молчали, но я понимал, что долго это продолжаться не может. Что-то они должны придумать, только вот что? Кстати, еще вопрос. Сколько осталось мин на батарее? Майор говорил: полный БК. Как это много? Проклятый склероз! А сколько они уже сегодня их отстреляли? По полусотне на ствол? Больше. Иными словами, скоро они уже не смогут меня поддержать. И вот это уже совсем хреново…
Задумавшись, я прошел через нашу импровизированную каптерку и вошел в свой каземат. Стоявший у пулемета боец повернулся ко мне и открыл рот, собираясь что-то сказать… и отлетел в сторону. К пулемету подскочил второй номер, вскинул приклад к плечу. На пол упал еще один убитый. Снайпер! Вот он, сюрприз!
– Всем от амбразур! По нам стреляет снайпер! Смотреть только из глубины помещения!
Нате-здрасьте! А почему он стреляет по моей позиции? Логичнее было бы выбить угловой каземат. Или тыловой? Что-то я не понял. Где-то этот майор меня перехитрил!
Надев каску на винтовку, я осторожно приподнял ее над краем амбразуры. Тишина… Снайпер не стрелял. Пораскинем головой. Когда он выстрелил? Тогда, когда боец у пулемета повел стволом. Так? Так. Второй боец тоже схватился за пулемет, и снайпер выстрелил снова. Значит, что? Значит, он не видит пулеметчиков, а стреляет просто поверх ствола, заметив его движение. Предположить, где в этот момент находится пулеметчик, нетрудно. С этим ясно, теперь надо понять: зачем он стреляет? Чем ему опасны пулеметчики? Они что-то видели и могли ему помешать. Ему? Фигушки, для того чтобы ему помешать, его надо как минимум увидеть. Я, однако, сомневаюсь, что он разгуливал во весь рост перед амбразурой. Атаковать пехотой с этой стороны, конечно, возможно. Но очень уж неэффективно. Укрытий здесь нет. Видимость хорошая, и из пулемета можно положить немерено народу. Да вон, кстати, они и лежат. Надеяться на то, что удастся выбить всех потенциальных пулеметчиков, конечно, можно. Только не факт, что это получится сделать. Судя по тому, что я не слышал звука выстрела, стреляет он метров с двухсот. А значит, штурмующая пехота уже на ста метрах от дота может запросто перекрыть ему цель. Для пулемета же сто метров – не дистанция. Даже и с пятидесяти метров можно положить в упор хоть роту. Что же он там делает, злодей? И где, кстати, прячется? Я напряг голову, вспоминая рельеф местности в этом направлении. Стоп! Там овраг. Вернее, не овраг, а крутой склон. За этим склоном можно спрятаться. Можно ли? Очень даже. Вызвав к пулемету пару бойцов, я объяснил им задачу. Приказав не высовываться в амбразуру и трогать пулемет только в случае атаки, я прихватил автомат и несколько гранат и полез в запасной выход. Он как раз вел в сторону этого склона. Выбравшись наружу, я взял правее, так, чтобы между мною и возможной позицией снайпера был небольшой пригорок. В темпе прополз по траве метров восемьдесят. Взмок и запыхался. По моим расчетам, до склона оставалось метров пятьдесят. Со стороны меня особенно не было заметно, разве что из дота я был как на ладошке. Но как раз это меня волновало менее всего. Приподняв голову, я прислушался. Что-то происходило там, внизу. Движение, голоса, топот ног. Накапливаются для возможной атаки? Навряд ли. Круглых дураков среди немцев я пока не встречал. Двести метров в лоб на пулемет по открытой местности? Надо быть совсем идиотом, чтобы на такое решиться. Тут и снайпер не шибко помог бы. Приготовив гранаты, я пополз вперед. Вот и кромку склона уже видно. До нее осталось еще с десяток метров. Я прислушался. Никаких новых звуков, свидетельствующих о том, что меня заметили, не было. Преодолев оставшееся расстояние, я осторожно заглянул вниз.
Вот он, снайпер. Точнее, снайперы. Два человека прижались к откосу левее меня метрах в двадцати. Один смотрел в бинокль, второй держал винтовку. Уже приготовив для броска гранату, я посмотрел вниз. А это что еще за карнавал? На склоне копошилось десятка полтора солдат. Они тянули какие-то провода и закапывали ямки. Это еще кто? И что они тут делают? Никаких других приготовлений не увидел. Отвинтив колпачки на рукоятках гранат, я резким движением поочередно дернул за шарики. Сильным броском отправил их в сторону снайперской пары. Причем одну из них специально бросил перед ними, а вторую – на склон. Куда бы ни рванулась потревоженная парочка, осколки достали бы их везде. Оставшуюся пару гранат я запустил вниз, в сторону занятых непонятными мероприятиями солдат. После чего в темпе припустил назад.
Бух! Бух! Бух! – загрохотали разрывы.
Мне вслед никто не стрелял, и я относительно спокойно добрался до люка запасного входа. Пробежав по узкому тоннелю, я ворвался в дот и поднялся в свой каземат. Присев на пол, я пошуровал пулеметом в амбразуре. Тихо. Нажав на спуск, я выпустил короткую очередь в направлении откоса. Снова тихо. Кирдык снайперам? Надо полагать, что так. Я выглянул в амбразуру. По-прежнему было тихо. Над гребнем откоса никто не маячил и не высовывался. Уже успокоенный, я присел сбоку от амбразуры, продолжая внимательно вглядываться в сторону противника. Что же делали эти солдаты? Я попытался вспомнить схему прокладки ими проводов. В голову ничего не приходило. Смысл их работы так и остался для меня непонятным. Я потянулся рукой за флягой с водой, и в этот момент воздух толкнул близкий взрыв. Это не был разрыв снаряда или мины. Рвануло очень неслабо. По моим прикидкам, килограмм пятьдесят, не меньше. Над кромкой откоса встало облако дыма и пыли. Это еще что за хрень такая?
Ответ появился неожиданно быстро. Взревел мотор, и из облака пыли начал вылезать орудийный ствол. А вслед за ним появился и сам танк. Вот для чего был нужен этот взрыв! Немцы просто срыли крутой откос, мешавший проходу техники к доту. С других направлений, кроме как со стороны наших окопов, она пройти бы не смогла. А два сгоревших во время атаки танка недвусмысленно намекали на трудность этого пути. Вот немцы и подорвали склон. Гребень холма в данном случае надежно защищал танк от огня наших артиллеристов. Противопоставить ему нам было нечего. Противотанкового оружия в доте не имелось. Крикнув бойцам, чтобы быстро снимали и уносили пулемет, я бросился на первый этаж. Там еще оставались бутылки с горючей смесью. Сейчас они были нашей единственной надеждой. Не успев еще подойти к доту, танк открыл огонь из пушки по моему каземату. Пробить стену дота он не мог. Калибр орудия не позволял. А вот разворотить пулемет в амбразуре – запросто. Стены дота затряслись от попаданий. Практически одновременно заговорил пулемет в траншее. Из танка его видно не было. Но сами пулеметчики могли видеть фланг наступающей пехоты. Хреново! Значит, танк вылез не один. Под его прикрытием шли пехотинцы. Замысел немцев стал предельно ясен. Танк разобьет пулеметы и ослепит амбразуры. А пехота, подойдя поближе, закидает дот гранатами. Поймав пробегавшего мимо бойца, я сунул ему бутылку с зажигательной смесью и отправил к запасному выходу. Приказал ему подпустить танк поближе и зажечь его к чертовой матери. Выскочив в траншею, я выпалил из ракетницы, указывая цель нашим минометчикам. Я не видел наступающей немецкой цепи, но вполне представлял себе, как они могут пойти. Бросив взгляд на пулеметчиков в траншее, увидел, как один из них сполз на дно. Убит? Пулемет тем не менее продолжал стрелять. Около него еще оставалось два человека. Неожиданно над моей головой загрохотал пулемет тылового каземата. Что, немцы пошли в атаку еще и с этой стороны? В унисон ему ударил и пулемет углового каземата. Вот как? Фрицы начали атаку со всех направлений сразу? Вызвать огонь минометчиков еще и туда я уже не мог. По крайней мере, с тех сторон хотя бы не было танков. Забежав назад в дот, я подбежал к своему каземату. На пороге лежал убитый боец, сжимавший в руках пулемет. А через развороченную амбразуру солнце ярко освещало внутренность каземата. Подобрав оружие, я осторожно выглянул из-за угла. В глаза сразу бросилась подбегающая цепь немцев. Они были уже в тридцати метрах от дота. Фонтаны минометных разрывов, выросшие за их спинами, только подстегнули темп бега. Вскинув пулемет, я припал на колено и одним нажатием на спуск выпустил всю ленту по набегающей цепи. Немцы сразу же залегли. Откатившись назад, подхватил из коробки новую и принялся лихорадочно перезаряжать пулемет. Около меня кто-то рухнул на пол. Скосив глаза, я увидел одного из севергинских приверженцев.
