В предрассветном сумраке по открытой площадке майдана, раскинувшегося перед артиллерийскими позициями мятежников, двигались массы людей — сотни воинов. Я заметил длинные ряды кавалеристов в белых накидках, видневшиеся сквозь дымку, а за эскадронами мелькали красные мундиры и белые бриджи туземной пехоты. Как раз, когда я выглянул через бруствер, мелькнула вспышка пушечного выстрела и раздался звук разрыва, за которым последовал треск выстрелов и грохот нескольких взрывов из казарм у нас за спиной. Туча пыли и битого камня поднялись от стен казармы, сопровождаемые воем, проклятьями и хором детских голосов. Забил большой барабан, прибежали подносчики патронов — это были в основном британцы-штатские, среди которых было даже несколько женщин и бхисти,[153] затем появился и Уилер собственной персоной, вместе с Муром, раздавая приказы, а за спиной у них на крыше казармы величаво поднялся и заплескался на влажном, горячем ветру потрепанный и простреленный «Юнион Джек».
— Они походят, вжарь по ним! — крикнул человек, стоящий рядом со мной. — Гляди-ка, вон Пятьдесят шестой полк — мадрасские фузилеры. И бенгальская кавалерия также — мне ли не знать их! Это же мои собственные парни, проклятые мерзавцы — и где! Ну что ж, ребята, ваш ротмистр ждет вас! — и он поднял свою винтовку. — Я задам вам побольше перцу, чем раньше в конюшнях.
Пушки панди теперь гремели во всю мочь, а пули свистали над головой. Я возился с револьвером, набивая барабан патронами; по ту сторону бруствера раздалась серия сильных ударов и Уилер прокричал:
— Смотрите, чтобы каждый ствол был заряжен! Подносчикам быть наготове со свежими зарядами! По три винтовки на каждого человека! Отлично, Делафосс! Мур, отзовите половину людей с южной стороны — ну же, быстрей! Пусть пожарные расчеты приготовятся! Сержант Грейди, я хочу, чтобы санитары с бинтами стояли на парапете через каждые десять ярдов!
Его едва можно было расслышать сквозь гул вражеских выстрелов, стук пуль и грохот падающих ядер. Все пространство между стеной и казармами бурлило облачками пыли, поднимаемыми выстрелами, а мы, вжимая головы в землю, лежали у самого бруствера. Кто-то, скорчившись, быстро протиснулся ко мне и положил на землю рядом два заряженных мушкета — к моему удивлению, я узнал Беллу Блэр. Толстый бабу,[154] которого я видел прошлой ночью, так же подал мушкет ротмистру, а заряжающим у парня по другую сторону от меня был очень хрупкий, на вид пожилой штатский, в пыльнике и шапочке для крикета. Они устроились позади нас. Белла была бледна как смерть, но все же улыбалась мне, то и дело откидывая волосы с глаз; помнится, на ней было желтое коленкоровое платье, а на лбу повязана лента.
«Всем приготовиться!» — орал Уилер. Он единственный остался стоять; изможденный, с обнаженной головой и разметавшимися по щекам седыми волосами. В одной руке у него был револьвер, а в другой — сабля, конец которой он упер в землю. «Мастерс — я хочу, чтобы выдали по порции муки и чашке воды каждому…»
Ужасающий залп унес остатки его фразы; казалось, все укрепление содрогнулось, когда ядра ударили в него, выбивая столбы едкой пыли из стен бараков. Дальше на валу кто-то тонко застонал от боли, потом позвали санитаров, облако пыли покрыло нас, а затем и шум начал куда-то отступать, даже крики сменились едва слышным хныканьем и тут же наступила странная, жуткая тишина.
«Всем приготовиться!» — это опять произнес Уилер, уже спокойнее: «Стрелки — на парапет! Не стрелять без моей команды! Спокойнее!»
Я взглянул поверх бруствера. На майдане повисла тишина, которую неожиданно пронзил резкий звук трубы. Враг стоял перед нами — ряды пехоты в красных мундирах в открытом строю, впереди разрушенных строений, а перед ними — эскадроны конницы, с полдюжины из которых значительно выдвинулись вперед. Где-то на валу треснул мушкетный выстрел и Уилер крикнул:
— Проклятье, прекратить огонь! Слышите?
Мы выжидали, наблюдая, как эскадроны строились для атаки, и старый ротмистр ругался вполголоса.
— Ублюдки, — сказал он, — и подумать только, ведь я сам их всему научил. Ну, конечно, третий взвод не держит строя! Это все их хавилдар Рам Хайдер! Только поглядите — чертов Поль Джонс,[155] да и только! Неужели нельзя выровняться по правому флангу? А остальные в целом выглядят недурно, а? Ну, вот, подравнялись — теперь получше, не правда ли?
Человек, стоящий за ним, что-то сказал и старый ротмистр рассмеялся.
— Если им придется нас атаковать, то я бы хотел, чтобы они сделали это как нужно — ради того, чтобы не разочароваться в своей работе — и все тут.
Я с трудом отвел глаза от наползающей массы людей и огляделся вокруг. Бабу, лежа на земле, повернул голову и заботливо протирал очки; лица Беллы Блэр не было видно, но я заметил, как она сжала кулаки. Уилер вновь нахлобучил шляпу и что-то говорил Муру; один из бхисти на четвереньках полз вдоль вала, таща за собой бурдюк с водой, чтобы напоить жаждущих.
Неожиданно в отдалении вновь запела труба, через майдан донесся рев голосов и крики приказов, а потом кавалерия двинулась — сперва шагом, потом рысью; над ее рядами яркими вспышками сверкнули вытащенные из ножен клинки.
«О, Иисусе, — подумал я, — это конец». Там их, наверное, целые орды, друг за другом надвигаются из предрассветного тумана, поднимая клубы пыли. Стрелки мятежников опять оживились и пули снова засвистели над головой.
— Спокойнее, все! — снова выкрикнул Уилер. — Помните — ждать приказа!
Я положил рядом револьвер и опер мушкет на бруствер. Во рту у меня до того пересохло, что я не мог даже сглотнуть — я вспомнил массы русской кавалерии, запрудившие высоты под Балаклавой, и как регулярный огонь остановил их на всем скаку — но там стреляли горцы Кэмпбелла, а у нас на валах была лишь жалкая шеренга истощенных развалин и штатских. Мятежники прокатятся по нам, как волна, прорвавшись сквозь наши жидкие залпы.
— Целься! — рявкнул Уилер, — чтобы каждый выстрел попал в цель, и ждите моей команды!
Теперь сипаи приближались галопом и были едва ли не в трехстах ярдах от нас, все еще держа сабли на плече. Они чертовски хорошо держали строй и я услышал, как ротмистр пробормотал:
— Смотрите, как они подходят, а! Разве не прекрасная картина? — и как они держат равнение! Держи их так, риссалдар, помни о равнении!..
Гром копыт накатывался на нас, как прибой; раздался одинокий крик и все острия медленно склонились, а за ними показались темные пятна лиц — всадники склонились вперед, и вдруг вся первая линия рванулась в атаку. Они быстро неслись прямо на укрепление; я конвульсивно схватил мушкет и тут Уилер проревел:
