На место происшествия тотчас были вызваны солдаты. Метр за метром они баграми ощупывали речное дно, но тела так и не нашли – быстрое течение, очевидно, отнесло его значительно дальше того места, где он был убит. С наступлением утра поиски пришлось возобновить в значительно более широком масштабе. Несколько специальных команд производили их одновременно в различных местах вниз по течению. Миллер сам руководил работой всех групп, даже спал в автомобиле, несмотря на ненастье. Но бурная горная речка словно насмехалась над ним, вырвав добычу из-под самого носа.
Поиски тела длились уже шестой день, и офицеры в интимных разговорах всё чаще высказывали предположение, что Миллер в деле Шенье «спрятал концы в воду».
Каково же было всеобщее удивление, когда на седьмой день стало известно, что тело найдено.
В Сен-Реми тотчас прибыл тот самый эсэсовский офицер, который выступал на совещании у генерала Эверса, и с ним ещё какой-то человек в штатском. Они немедленно выехали к месту, где был обнаружен труп.
Предварительный осмотр подтверждал, что это Поль Шенье. Правда, бурное течение сильно разбило тело о каменное дно, особенно лицо. Изуродованное ударами о валуны, распухшее от пребывания в воде, лицо настолько деформировалось, что необходимость сверять его с фотографией Поля Шенье сразу же отпала. По этой же причине непригодными оказались и дактилоскопические отпечатки, привезённые оберстом – их тоже нельзя было сверить с отпечатками пальцев утопленника. Но было одно неопровержимое доказательство, наводившее на мысль, что Миллер действительно подстрелил беглеца с подземного завода – номер 2948, ясно видный на руке трупа. А тюремная одежда, тождественная той, какую носили заключённые на заводе, только подтверждала мысль, что преступник, хоть и мёртвый, но пойман.
Некоторое сомнение у штатского вызвало то обстоятельство, что одежда на утопленнике была поношенная, а, по данным завода, Поля Шенье, когда он взялся за изучение чертежей, переодели во всё новое. Но Миллер напомнил, что беглецу много дней пришлось лазить по горам и ущельям, и штатский согласился – при таких обстоятельствах одежда могла не только износиться, но и порваться в клочья.
Всё-таки для окончательного опознания личности убитого и составления официального протокола решено было создать специальную комиссию. В её состав, кроме уже упомянутых эсэсовского офицера и человека в штатском, вошли Миллер и представитель штаба дивизии Генрих фон Гольдринг.
В мрачном настроении выехал Генрих к месту сбора комиссии. Все дни, пока длились поиски тела, он нервничал не меньше самого Миллера. А что, если это действительно Поль Шенье, то есть Андре Ренар? Неужели маки́ не сумели увести его в горы? Очень странно! Особенно странно то, что на беглеце тюремная одежда. Это уже совсем непонятно. Когда Генрих виделся с Ренаром в Ла-Травельса, Андре был в нижней сорочке и пижамных штанах. А может быть, Генриху показалось? Полосатые штаны могли составлять часть тюремной одежды. Возможно, маки́ не успели прийти вовремя, и Андре пришлось спасаться так быстро, что он не успел даже сменить платье? Следовало ещё раз съездить в Ла-Травельса, чтобы лично удостовериться, что Андре Ренар в безопасности. Генрих не сделал этого из осторожности и, выходит, допустил ошибку.
А расплатился за это Андре Ренар, прекрасный, мужественный человек, который так помог ему.
Ещё издали Генрих увидал кучку людей на берегу реки. Очевидно, члены комиссии были в сборе. Надо спешить, а ноги словно налились свинцом, сердце бешено колотилось. Нет, он будет идти медленно, пока на его лице не появится обычное беззаботное выражение. Кстати, барон фон Гольдринг и не обязан очень спешить. Пусть чувствуют, что это не кто-нибудь, а сын самого Бертгольда.
Члены комиссии действительно встретили его почтительно – на такое почтение никак не мог рассчитывать обычный обер-лейтенант – и тотчас приступили к осмотру трупа. Вместе со всеми склонился над утопленником и Генрих. Рост такой же, как у Андре, лицо неузнаваемо избито и искромсано… номер на руке тот же, что был и у Андре: 2948! Погодите-погодите, что-то в номере не так… Ну, конечно же! У Андре он был вытатуирован ближе к запястью, да и рисунок цифр выглядел иначе – не было маленькой петельки на цифре «2»!
Генрих склонился ещё ниже, и взгляд его упал на правую руку утопленника, вытянутую вдоль тела, ладонью вниз. Чёрный ноготь с запёкшейся кровью. Таким именно ногтем водил по списку подозрительных лиц тот доносчик из Ла-Травельса, которого Генрих передал начальнику службы СС.
«Так вот почему Миллер не сообщил, чем кончился допрос Базеля!»
Генрих взглянул на Миллера и встретил его насторожённый взгляд. «Нет, надо сделать вид, что я ничего не понял. Иначе остальные члены комиссии заметят волнение начальника службы СС!» – промелькнуло в голове Генриха, и он, приветливо улыбаясь, подошёл к герою дня.
– Разрешите, герр майор, искренне поздравить вас со счастливым завершением поисков Шенье!
Выражение тревоги исчезло из глаз Миллера, на губах заиграла радостная улыбка.
В тот же день в казино перед обедом эсэсовец вручил начальнику службы СС пять тысяч марок за пойманного, хотя и мёртвого, беглеца. Пакет с официальным протоколом комиссии был уже послан в Берлин, в штаб-квартиру.
– Не кажемся ли вам, Ганс, что я могу рассчитывать на хороший ужин за ваш счёт? – чуть иронически спросил Миллера Генрих, когда после обеда они вместе выходили из казино.
– О, с радостью! Возможно, за мной остался должок очень прошу напомнить о нём, ведь я несколько раз брал у вас мелкие суммы и не помню, всё ли отдал.
Миллер прекрасно чувствовал себя после получения пяти тысяч марок и был готов рассчитаться с долгами, чего никогда не делал.
– У меня на эти мелочи слишком короткая память, и я не помню наших взаимных расчётов. Кроме последнего долга.
– Какого именно? – спокойно поинтересовался Миллер.
– Моего молчания.
Миллер остановился. Лицо его побелело.
– Пошли, пошли, Ганс! Ведь мы друзья, а между друзьями не бывает секретов. И, должен признаться, я просто в восторге от вашей находчивости и изобретательности: подсунуть Базеля вместо Поля Шенье!
Генрих почувствовал, как дрогнул локоть Миллера, которого он взял под руку.
– У меня на это, признаюсь, не хватило бы смекалки!.. Да не волнуйтесь же, Ганс! Мне самому осточертело лазить по горам в поисках этого неуловимого Шенье. Я очень доволен, что вы освободили меня от этой неприятной обязанности!
– Послушайте. Генрих, вы не можете сказать мне, как вы узнали об этом?.
