— Есть одно только место, в которое мятежники не дерзнут проникнуть, — это спальня его величества короля! — сказал Этьенн.
— О Боже! Какая ночь! Так, значит, и сын мой должен подвергнуться опасности?
— У постели спящего короля эти неуправляемые люди остановятся с почтением! Около кровати короля есть ниша! Там его эминенция должен спрятаться.
— Да, но если кто-нибудь осмелится откинуть занавес, что тогда? — сказала Анна Австрийская, трепеща при этой мысли.
— Этого не случится, ваше величество, я ручаюсь вам головой, — ответил Этьенн, — но нельзя терять ни минуты, слышите? Мятежники проникли уже в смежные комнаты!
— Так пойдемте, кардинал, — сказала Анна Австрийская, подавая Мазарини руку, — но тише, чтобы король не проснулся!
— Теперь ваша эминенция спасены, — продолжал виконт. — Не бойтесь ничего, госпожа обергофмейстерина, — прибавил он, обращаясь к Эстебании, — толпа раздражена не против короля и королевы-матери. Гнев ее относится только к кардиналу! Как только он будет устранен и не попадет на глаза мятежникам, раздражение их очень скоро утихнет!
Анна Австрийская возвратилась в комнату.
— Да поможет нам Пресвятая Дева и благословит ваш совет, господин виконт, — сказала она.
В эту минуту в комнату вошел маркиз.
— Простите, ваше величество, — сказал он кланяясь, — но люди эти требуют, чтобы им позволили осмотреть эти комнаты. Без кровопролития нет возможности удерживать их дольше, а такая мера еще ухудшит положение дел!
— Чего же они хотят искать здесь? — спросила Анна Австрийская.
— Они уверяют, что кардинал в Лувре, и хотят, чтобы ваше величество их выслушали!
— Так я сама выйду к ним и…
Слова замерли на устах королевы. Глухой гул от смешанных голосов стал громче, а у дверей появилось пять или шесть человек в блузах с мрачными лицами и, казалось, готовые на всякую крайность.
В эту минуту величайшей опасности к Анне Австрийской вернулись все ее присутствие духа и решительность. Милон пропустил только появившихся на пороге шесть человек, после чего, встав во весь свой рост около самой двери, он закричал остальным, что никого больше не пустит и что для обыска в покоях достаточно их шести товарищей.
Анна Австрийская со смелым взглядом выступила навстречу мятежникам, несколько оробевшим при ее виде.
— Чего хотят от меня парижане? Как вы осмелились силой ворваться в мои собственные покои? — гордо спросила она.
— Мы ищем кардинала, — ответил дерзко один из вошедших, — и он должен быть в Лувре!
— Нам необходимо его найти и изгнать из Парижа. Его налоги обременили народ, и мы погибаем под его владычеством.
— Успокойтесь и не шумите здесь, в соседней комнате спит мой сын! — сказала Анна Австрийская, — кардинал час тому назад уже оставил Париж. Вы, кажется, мне не верите?
— Нам ничего более не нужно, как только знать, что он в изгнании, — сказал предводитель толпы, — но мы должны удостовериться в том, что нас не хотят провести! Мы не для того пришли, чтобы причинить вам какое-нибудь зло, но так, на слово, мы поверить вам не можем. Мы должны обыскать все комнаты, чтобы точно знать, что здесь нет ненавистного кардинала.
— Так обыщите эту комнату, а потом вам остается только освидетельствовать соседнюю комнату, где спит король! Он ничего не знает об этом восстании, об этой неслыханной дерзости! Он беззаботно покоится на своем ложе. Не нарушайте же покоя моего сына, вашего молодого короля! Следуйте за мной, я исполню и это ваше последнее требование, я отведу вас в опочивальню моего сына!
Мятежники, между тем, тщательно осмотрели и обыскали комнату, в которой королева-мать говорила с ними, виконт же в это время осторожно пробрался в комнату короля и стал у изголовья его постели около богатой со складками драпировки, за которой спрятался кардинал Мазарини. Надо полагать, что в эту минуту его положению нельзя было позавидовать. Молодой король крепко спал.
— Идите за мной, — сказала королева этим людям, — только осторожно, прошу вас, чтобы мой сын не проснулся.
Она отворила дверь.
Анна Австрийская дрожала, но пересиливала себя. Ока не должна была выказывать свой страх в эту решительную минуту.
Посланные от народа осторожно на цыпочках вступили на ковер спальной комнаты короля.
Королева-мать указала им на спокойно спящего Людовика.
Никто не посмел дотронуться до чего-нибудь в этой комнате. С немым восторгом смотрели эти люди на крепко спящее дитя, — потом они возвратились в прежние покои.
— Теперь, вы кажется, смогли удостовериться, что кардинал бежал, но что ни я, ни король не имеем намерения оставить Париж.
— Возвратитесь к тем, которые вас послали и успокойте их. Расскажите им, что вы видели и позаботьтесь о том, чтобы снова восстановилось спокойствие! Я рассмотрю ваши требования и постараюсь удовлетворить их, — сказала королева-мать, — не позволяйте вовлекать себя в дела насилия, за которые я была бы вынуждена наказать вас. Вы знаете, что я никогда не любила крайних мер и всегда неохотно прибегала к ним.
Шесть представителей медленно и осторожно вышли из комнат. Только тогда, когда они удалились, королева-мать вздохнула свободно.
Через несколько минут перед Лувром раздался крик: «Да здравствует король!» И толпа вскоре разошлась по домам, удовлетворенная бегством кардинала.
— Отчего же это гордость твоя так смирилась, — спросил Жюля Гри, торговец фруктами улицы Вожирар, выходя с ним из гостиницы Пьера Гри. При нашем последнем свидании ты сделал вид, будто не узнаешь меня!
— Вы не должны ставить мне это в вину, Калебассе, я в тот день был в отвратительном расположении духа, — ответил Жюль Гри. — Вы пришли тогда в такое время, когда мне смерть как хотелось с кем-нибудь подраться!
— И поэтому ты с товарищами избрал меня мишенью твоих остроумных шуток!
Такие вещи не остаются безнаказанными! Мне кажется, что твое высокомерие сильно убавилось, — сказал папа
Калебассе, — мне, признаться, и тогда, глядя на тебя,приходило в голову, что это не к добру! Высокомерие всегда появляется перед падением! — но, скажи, сделай милость, зачем же ты прячешься тут на острове?
— Потому, что я не хочу, чтобы мне помешали в деле моего мщения!
— Кому же ты хочешь мстить? Уж не мушкетерам ли?
— Не одним им! После смерти прежнего кардинала со мною поступали несправедливо.
— Неужели? Расскажи мне, пожалуйста!
— Я имел отличное место, вы знаете, покойный кардинал благоволил ко мне, — но благодаря этим проклятым мушкетерам, я всего лишился.
