Терзаемый дурными предчувствиями, Макс все же не терял надежды.
Лишь бы Антип был жив, пока я доеду. Лишь бы он только был жив…
По мере приближения к лагерю стал доноситься запах гари и далеко впереди над верхушками деревьев Макс увидел дым. Он понял, что лагерь Антипа атакован и, по–видимому, горит ограда, потому, что домов там нет: все, включая Антипа, привыкли жить в землянках. Подъехав к лагерю еще ближе, Макс услышал вдалеке, где–то в глубине лагеря крики, звон оружия и грохот выстрелов из ручной пищали, но чем ближе он подъезжал, тем тише становились эти крики, и все реже стреляла пищаль.
Наконец впереди, сквозь стволы деревьев, Макс увидел огонь и понял, что был прав в своих предположениях: горели бревна частокола, окружающего лагерь.
Он спешился, привязал коня в укромном месте, невидимом со стороны лагеря, и, взяв в руки длинный аркан из веревки, переплетенной с кожей, бесшумно перебегая от дерева к дереву, двинулся к лагерю.
Горящие ворота стояли распахнутыми настежь, но за воротами никого не было видно, а редкие крики доносились из глубины лагеря там, где находились жилые землянки. Здесь в лагере Максу была знакома каждая кочка и каждый куст, поэтому он никем не замеченный пробрался вглубь территории лагеря.
Страшное зрелище предстало перед его глазами: центральная площадка, где обычно Антип решал споры была завалена трупами. Маленький ручеек, текущий из источника берущего начало невдалеке от лагеря стал красным от крови. Несмотря на драматичность момента, Макс не мог не отметить про себя что нападающих, которые были одеты одинаково, лежит здесь едва ли не втрое больше, чем разбойников Антипа. Но где–то впереди все еще шел бой и Макс, перебегая от куста к кусту, ринулся туда.
Но он опоздал.
И то, что он увидел, было, вероятно, последней сценой разыгравшейся здесь военной драмы.
Ловко, как кошка, Макс забрался на дерево и занял место в нижней развилке ствола, откуда ему все хорошо было видно.
В отряде Антипа было тридцать восемь мужчин, двенадцать женщин и пятеро детей. Увидев разбросанные между землянками детские и женские неподвижные тела Макс понял, что нападающие не щадили никого. Хотя их самих из целого войска, как ему говорили в деревне, осталось не больше пятидесяти.
И вдруг наступила полная тишина. Бой кончился. С развилки дерева Макс видел только маленькую часть поляны, и это пространство вдруг стало заполняться людьми.
Макс увидел крупную, тяжелую фигуру князя Четвертинского, а потом и Антипа.
Антипа держали пятеро крепких воинов, но он все еще пытался сопротивляться.
Тут же откуда–то появился Богдан Вишня.
— Вот он! — закричал Вишня, подбегая к князю Четвертинскому и указывая пальцем, — Вот он — Антип!
Тем временем Макс, спустился с дерева и, пробежав несколько шагов, выбрал удобную позицию для намеченного маневра и приготовил свой аркан.
Я должен, я должен зацепиться за тот сук и тогда, быть может…
Четвертинский глянул куда–то справа от себя и вдруг оттуда из места, не видимого для Макса внезапно появился мужчина с ручной пищалью в руках. Четвертинский кивнул ему, указав на Антипа, и мужчина резко скомандовал воинам держащим разбойничьего воеводу за руки:
— Разойдись!
Все дальнейшее произошло молниеносно.
Макс размахнулся и изо всех сил и бросил высоко вверх, над головами Четвертинского и Антипа, длинный аркан. Это был очень удачный бросок: петля бесшумно обхватила толстый сук. Макс, держа в зубах аркан, быстро взобрался на дерево и прыгнул.
В это же мгновение люди, держащие Антипа резко отбежали в сторону, а Степан Ярый вскинул пищаль.
Макс уже находился в воздухе: ухватившись руками за канат, он летел вперед ногами, нацеленными в плечи Степана.
Я собью его, подхвачу Антипа и, прежде чем они что–либо сообразят, мы нырнем в кустарник, а там…
Но Максу не хватило одной секунды.
Нить судьбы Антипа Русинова оборвалась.
Степан успел выстрелить, и пищальное ядро, величиной с яблоко, навылет пробило грудь Антипа, далеко отбросив его изуродованное, окровавленное тело.
В то же мгновение сильным ударом ног Макс свалил Степана и сам словно свалился с неба.
В доли секунды Макс осознал, что Антипу уже не помочь и что, по всей видимости, он остался единственным уцелевшим человеком из всего отряда Антипа.
Гибнуть глупо и бессмысленно Максу очень не хотелось, поэтому он на глазах, не успевших ничего сообразить врагов, пролетел еще несколько метров, выпустил аркан из рук, ловко перекувырнулся два раза и исчез в зарослях.
Не теряя ни секунды по хорошо известным ему тропкам, оставаясь незаметным в густых зарослях, он побежал к тому месту, где оставил в лесу коня.
Он вскочил в седло, и когда погоня выбралась из зарослей, Макс был уже далеко.
Зная в этом лесу каждую тропинку, он быстро выбрался на дорогу и помчался в сторону Вильно.
Макс был круглым сиротой, родных у него не было, а все близкие ему люди лежали мертвыми сейчас там, в лесу, под Кубличами. и на всем белом свете не оставалось больше никого, кроме одного единственного последнего человека.
Макс любил Варежку всем сердцем как родную сестру и больше некуда было ему ехать, хотя мысль о том, как он должен будет сообщить ей об ужасной смерти отца страшила его.
В состоянии глубокого потрясения никого и ничего не замечая вокруг Макс проскакал так несколько часов даже не заметив как загнал лошадь, пока она не рухнула. Макс встал, машинально отстегнул от седла свой второй аркан и упрямо пошел пешком вперед по дороге.
Погода все ухудшалась, небо затянули свинцовые тучи, и вдруг посыпался мелкий град.
Градинки больно хлестали Макса по лицу, некоторые отскакивали, а некоторые впивались в кожу и тут же таяли, так что со стороны могло показаться, будто по лицу этого странного одинокого путника непрерывно текут слезы…
… Медведев тоже замерз, а когда, в довершение ледяного ветра, с неба вдруг посыпался мелкий град, он, стремясь как–то укрыться, свернул в лес и поехал по тропинке, бегущей за деревьями вдоль дороги.
Если бы он этого не сделал, то через несколько минут встретил бы бредущего навстречу ему по дороге Макса, а потом увидел бы павшую лошадь, но отсюда ничего этого Медведеву не было видно — лес заслонял от него дорогу, а град вынуждал отвернуть лицо в другую сторону.
Такое похолодание в конце лета не было большой редкостью. Василий подумал об этом, когда, спустя несколько часов, подъезжал к деревне Кубличи и увидел большой яблоневый сад. Красные яблоки, еще зеленые листья и белая простыня, покрывшего землю мелкого града сразу напомнили ему рассказ отца о том, как однажды, когда Василия еще не было на свете, ударил вдруг среди лета внезапный холод и посыпался с неба снег, покрывая густой пеленой яблоневые донские сады…
