Маршал Виктор уже успел заработать определенную репутацию при Маренго и Фридланде, а после прибытия в Испанию успел разбить две испанские армии при Эспиносе и Медельине. Правда, лорд Уэлсли крепко наподдал ему под Талаверой, но le Beau Soleil, «Прекрасное Солнце», как называли его в войсках, считал, что там ему просто не повезло.
— Солдат, не знающий поражений,— сказал как-то Виктор,— ничему не научится.
— И чему же вы научились у лорда Веллингтона? — спросил генерал Руффен, командовавший у Виктора дивизией.
— Никогда больше не проигрывать, Франсуа! — ответил Виктор и рассмеялся.
Клод Виктор, дружелюбный, приветливый, общительный. Солдаты любили его. Он и сам когда-то был солдатом. Правда, артиллеристом, а не пехотинцем, что далеко не одно и то же, но все равно знал службу, поднялся вверх с самого низу и требования к своим людям предъявлял самые жесткие, хотя и относился к ним тепло. Вся армия сходилась в том, что человек это отважный и хороший. Le Beau Soleil. И он был далеко не глуп и прекрасно понимал, что без пушек дивизия Виллата устоять против испанцев не сможет. Зато сможет задержать. Задержать Лапену до тех пор, пока две другие дивизии, Лаваля и Руффена, не обойдут испанцев с флангов. Вот тогда ловушка и закроется. Союзники будут, конечно, рваться к Рио-Санкти-Петри и теснить Виллата, но Лаваль и Руффен обрушатся на них, как ангелы мщения. Лишь немногие испанцы и британцы доберутся до понтонного моста, остальные же полягут на болоте. Все просто! Тем более что союзники, очевидно не догадываясь об уготованной им судьбе, все так же плелись по прибрежной дороге походным маршем, растянувшись на три мили. Маршал наблюдал за ними от самой Тарифы, и чем дальше, тем больше удивлялся. Они то шли, то останавливались, то меняли направление движения, и в конце концов маршал пришел к выводу, что имеет дело с генералами, которые либо сами не знают, чего хотят, либо ничего не соображают в деле, которым занимаются. Что ж, значит, его задача упрощается.
Виллат уже форсировал протоку и занял свое место. Он был наковальней. Два молота, Лаваль и Руффен, изготовились для удара, и маршал Виктор, стоя на пригорке, в последний раз оглядывал выбранное им самим поле битвы. И то, что видел маршал, ему нравилось. Справа, ближе к Кадису, Альманза, перейти которую можно только силами пехоты — что ж, пусть Виллат воюет мушкетами. В центре, южнее протоки, пустошь, заканчивающаяся густой сосновой рощей, скрывающей вид на море. Неприятельская колонна, как доложили разведчики, уже вступила в эту рощу. Дивизия Лаваля атакует рощу и прорвется к берегу. Опасность для Лаваля могла исходить разве что с левого фланга, где виднелся холм, также заслонявший собой море. Холм как холм, ничего особенного, возвышающийся над окружающей пустошью примерно на двести футов, довольно крутой и увенчанный развалинами часовни и несколькими гнущимися под ветром деревцами. Удивительно, но противника на холме видно не было, хотя маршал и не верил, что неприятельские генералы настолько глупы, что оставили стратегическую позицию без охраны. Так или иначе, высотку следовало занять, сосновый лес захватить, а потом две дивизии смогут повернуть на север и загнать союзников в узкое пространство между морем и протокой, где они и найдут свою гибель.
— Мы их постреляем как кроликов! — пообещал маршал адъютантам.— Так что поторопитесь! Поторопитесь! Я хочу крольчатину к обеду!
Некоторое время сэр Томас смотрел на увенчанный руинами холм, потом промчался по разбитой дороге, огибавшей холм со стороны моря, и увидел испанскую бригаду. В бригаде было пять пехотных батальонов и артиллерийская батарея, и всем этим сэр Томас мог распоряжаться по своему усмотрению, поскольку они следовали за обозом, а Лапена еще раньше согласился передать под его команду все, что идет за ним. И пехота, и пушкари получили приказ подняться на холм.
— Зацепитесь там и держитесь,— напутствовал сэр Томас командира дивизии.
Принимая решение занять высотку, он отправил туда первых, кто попал под руку и был ближе всего к холму. Но теперь шотландец занервничал: а можно ли доверить весь тыл армии неизвестной испанской бригаде? Он развернулся, промчался назад и подлетел к батальону, составленному из фланговых рот Гибралтарского гарнизона.
— Майор Браун!
— К вашим услугам, сэр Томас! — Майор Браун — плотный, краснощекий, вечно пребывающий в бодром состоянии духа человек — стащил кивер.
— Как ваши ребята, Браун? Крепкие?
— Каждый — герой, сэр Томас.
Генерал повернулся. Они находились на прибрежной дороге, проходившей в этом месте через убогую деревушку под названием Барроса. На краю деревни стояла сторожевая башня, построенная в давние времена против врагов с моря, и сэр Томас отправил туда адъютанта, но тот, быстро спустившись, сообщил, что в сторону суши вид плохой из-за сосновых лесов. Впрочем, и не получив подтверждения, генерал знал — в первую очередь французы будут атаковать самое высокое место на побережье. Такова логика здравого смысла.
— Эти черти где-то там.— Он протянул руку на восток.— Генерал Лапена уверяет, что они сюда не полезут, только я этому не верю. И допустить их на холм тоже нельзя. Видите тех испанцев, майор? Те пять батальонов, что поднимаются сейчас по склону? Поддержите их, Браун. А главное — не пустите французов на вершину.
— Мы ее удержим,— бодро заявил Браун.— А вы, сэр Томас, куда?
— Нам приказано идти на север — Генерал указал на следующую сторожевую башню.— Там, говорят, есть деревня. Называется Бермеха. Будем сосредотачивать основные силы. Ни в коем случае не сдавайте холм, пока мы все туда не доберемся.
В отличие от майора Брауна шотландец оптимизма не испытывал. Лапена, судя во всем признакам, торопился убежать от противника, и это означало, что двум бригадам сэра Брауна придется вести у Бермехи арьергардные бои. Он бы, конечно, предпочел драться здесь, на позиции более удобной, однако приказ, доставленный офицером по связи, не поддавался двойной трактовке. Союзная армия должна отступить в Кадис. Ни о каком движении к Чиклане не шло и речи, о планировавшемся ударе по осадным позициям французов ни слова. Вся операция свелась к бесславному отступлению. Сколько сил и времени впустую! Сэр Томас кипел от злости, тем не менее нарушить приказ не мог. Оставалось только прикрыть отступление, защитить арьергард отходящей к Бермехе армии. Он отправил адъютантов к генералу Дилксу и полковнику Уитли с приказом продолжать марш на север по лесной дороге. Сам сэр Томас последовал за ними, тогда как майор Браун повел свои роты по склону холма, называвшегося Черро-Дель-Пуэрко, хотя ни Браун, ни его люди этого не знали.
