– О, мадам, моя дорогая… Что за безумная идея скрывать от меня так долго правду! Какое же ничтожное уважение вы питаете ко мне!
– Да вы с ума сошли! – почти закричала Аньес. – О каком ничтожном уважении вы говорите, когда я считаю вас одним из самых достойных людей?! Мне просто было страшно. Страшно, что вы станете меня меньше любить, будете меня осуждать. Страшно, что из-за моих откровений вы можете оказаться в опасности.
– Но именно ваше молчание подвергает меня опасности, поскольку еще большая опасность грозит вам! Забудем о моих упреках… Мы должны действовать. Клеманс не может больше оставаться там. Она изменилась? Я хочу сказать: физически?
Лицо Аньес осветила лучезарная улыбка:
– Она такая красивая, такая… чудесная. Она выросла, стала почти женщиной. Ее волосы теперь длинные. Вы удивились бы, насколько она образованная… Мессир Жозеф раскрыл ей столько тайн!
– Мы должны найти надежное место, чтобы ее защитить.
– Но какое? Я питала иллюзии, что смогу ее защитить, но… Им почти удалось меня убить, хотя я даже не подозревала, что наши враги совсем рядом.
– Здесь никто не знает Клемана или Клеманс, кроме вас, моего врача, Полины и Леоне. Одним словом, они благородные люди. Клеманс могла бы… поступить к вам на службу… Просто надо сделать так, чтобы Леоне никогда ее не встретил… А она не должна приближаться к Суарси и Клэре.
– Она слишком похожа на меня, и одного взгляда достаточно, чтобы понять: между нами есть кровная связь, – возразила Аньес.
– Черт возьми! – воскликнул Артюс.
Он ходил взад-вперед по комнате, скрестив руки за спиной. Вдруг он остановился и сказал:
– Сардиния! Там живет мой славный кузен Жак де Каглиари, тот самый, которому я рассчитывал доверить вас и Филиппа, если мне не удастся вырваться из подстроенной ловушки. Он похож на медведя, но на медведя, который предпочтет скорее умереть, чем изменить своему слову. Он всегда ненавидел приказы и запугивания. Никто не станет искать Клеманс в этом диком засушливом краю. Она поедет туда под охраной, переодетая в молодую горожанку, которая отправляется к своему жениху. Все они ищут мальчика. Слугу.
Глаза Аньес округлились от изумления. Она с трудом выговорила:
– Сардиния? Господи Иисусе, это же край света! Но я понимаю, что вы правы… Знать, что она так далеко от меня…
– Зато вне досягаемости, мадам. Она проведет там в худшем случае год-другой. Дадим Леоне и его тайным собратьям время на то, чтобы с корнем истребить всех тех, кто хочет погубить вас и вашу дочь.
– Но сумеют ли они?
– Если так Богу будет угодно.
Аньес встала. Она подошла к супругу и склонила голову ему на плечо. Он погладил ее по волосам медового оттенка. И густые пряди скользили между его пальцами, словно шелковистый бальзам.
– Любимый мой! Перед отъездом Клеманс мне хотелось бы провести вместе с ней весь день, отужинать в ее обществе, рассказать о многих вещах, прогуляться вместе с ней в саду… погрузиться в воспоминания.
– Полина принесет нам корзинку с яйцами. Младшая сестра будет сопровождать ее. Но уйдет Полина одна. Ранним утром Клеманс уедет в сопровождении жандарма. – Он улыбнулся, и ей захотелось поцеловать его в губы. – Позволите ли вы мне разделить с вами ужин, или я буду лишним? Сейчас самое время встретиться с мадемуазель моей дочерью по линии жены, той самой, которая была готова заколоть меня кинжалом, если бы я вас обидел в вашем мануарии. Вы помните? Черт возьми, она не шутила! Хорошая кровь не может лгать!
На следующее утро незадолго до первого часа Артюс д’Отон приказал оседлать Ожье. Граф, немного поколебавшись, поставил ногу в стремя. Он погладил гриву великолепного коня, которого слегка смущала нерешительность хозяина. Граф прошептал Ожье на ухо:
– Ожье, мой доблестный Ожье… Ты ничего не знаешь о жизни людей. Как же ты, наверное, счастлив!
Он позвал конюха и, протягивая ему вожжи, уточнил:
– Мой отъезд откладывается на несколько минут. Привяжи коня.
Артюс медленно пошел назад. И что? Теперь они с Леоне хранят одну и ту же тайну. Будет вполне естественно, если они поговорят как мужчина с мужчиной. Граф ускорил шаг.
Артюс нашел Леоне сидящим за маленьким столиком в его комнатке. Граф коротко рассказал рыцарю о признаниях, сделанных его супругой.
– Я испытываю огромное облегчение оттого, что мадам д’Отон решилась открыть вам правду. Эта правда позволит вам понять, какая серьезная опасность нависла над ней. Я отложил свой отъезд, испугавшись, что она окажется очень уязвимой. Но это не так. Вы храбрый и умный человек. Вы не отступите перед врагом, чтобы защитить свою супругу. Значит, я могу ехать с легким сердцем, чтобы продолжить мои поиски.
– Найти Клемана и манускрипты, – подытожил Артюс д’Отон.
– Разумеется.
– Мсье, я ваш вечный должник. Вы спасли существо, которое мне дороже всей моей жизни. Вы оберегали мою супругу, когда нас хотели разлучить. Наконец, вы вырвали меня из когтей инквизиции. Приятно чувствовать себя должником: познаешь, что такое смирение. Осознаешь свои слабости. Я не уверен, что когда-нибудь смогу оплатить свой долг.
Леоне одарил графа одной из своих странных улыбок, которые, казалось, исходили из глубины души, куда никто не имел доступа.
– Никаких долгов, мсье, чистосердечно говорю я вам. Служение Богу нельзя оплатить распиской, данной ростовщику.
Более сухим тоном граф добавил:
– Тем не менее, мсье, при всем моем уважении к вам – а мы должны быть выше правил, продиктованных нашим положением в обществе, – я предпочел бы вам помочь, чем так долго оставаться в неведении, что превратило меня в жалкого статиста. Вы могли бы воспользоваться моим мужеством и шпагой.
– От всей души прошу прощения, мсье. Но вы должны понять, что это был не мой выбор. Такой выбор сделала мадам. К тому же существа, с которыми мы боремся на протяжении нескольких столетий, редко берутся за шпагу. Они пользуются тайным оружием.
– Вы правы, – шепотом согласился граф. – Когда вы огорчите нас своим отъездом?
– Завтра. С вашего позволения я поприветствую графиню и пожелаю ей удачи. Ваше присутствие в замке доставляет мне огромное облегчение, особенно сейчас, когда вы знаете, какая угроза нависла над графиней, – ответил Леоне. – Помните, мсье, ни на мгновение не забывайте о том, что у нас есть грозные враги, готовые на все. Даже малейший знак, самая незначительная деталь должна вызывать у вас подозрение и тревогу. Сейчас они дезорганизованы, но вскоре вновь наберутся сил.
Артюс нисколько не сомневался в том, что это были не пустые слова. К страху графа за супругу примешивался настойчивый вопрос: почему она выбрала его? Шла ли речь о сердечном порыве, или она, сама того не зная, следовала непостижимому плану? Настойчивый и волнующий вопрос, поскольку он предполагал, что они уже целую вечность предназначены друг другу.
