Сергей налился краснотой перезрелого помидора. Не говоря ни слова, он выскочил за дверь и с такой силой хлопнул ею, что на каменном полу подскочила мирно спавшая Фрида.
– Мне, пожалуй, пора, – стал выбираться из-за стола юрист.
– Подождите, – запротестовала я. – Так вы поняли, кто преступник?
Мур и юрист переглянулись.
– Кто?
Юрист избегал смотреть мне в глаза, Машка тоже. Мур молчал. Только Галка была весела и беззаботна.
– Кто? – уже с испугом повторила я. – Кто?
– Близкий человек, почти родственница, но которая очень хотела денег, – отозвался Мур, отвернувшись к бассейну. – Та, которая ради денег – как ты говорила? – начала опять «атаковать» брата…
– У меня их две, – растерянно пробормотала я с ужасом понимая, что обе мои близкие подружки «атаковали» Сергея. – Ты что, спятил совсем, Мур?
Машка? Галина? Хотели убить меня из-за денег?
– Всегда думала, что я – твоя единственная подруга, – вдруг громко и обиженно вскричала Машка и вылетела с веранды, тоже громко хлопнув дверью.
Фрида вскочила и громко, негодующе гавкнула Машке вслед. Юрист тяжело вздохнул.
– Галка?!
– Галина, – занудил юрист, – единственно думающий человек во всей вашей компании…
– Слышала уже, – бесцеремонно перебила его я. – Кто?
– Вика, – ответил Мур. – Бывшая жена Сергея.
Я не поверила своим ушам.
– Да вы здесь все рехнулись, что ли?
– Сначала грешил на Галину, – опять присаживаясь к столу, признался Мур. – Она испытывала страшную зависть после того, как ты получила огромное наследство, попыталась «заарканить» Сергея, но у того уже были серьезные отношения с Машей, и он вежливо объяснил, что игра не стоит свеч…
Послышался грохот упавшего стула, и Галка злая, как фурия, тоже вылетела прочь. Следом за ней, укоризненно качая головой, вышел юрист. Мы остались одни.
– Зачем встречался с Галкой в Лас-Вегасе?
– Откуда узнала? – удивленно воззрился на меня Мур.
– Болтливые стены отеля «Венеция» рассказали, – съязвила я.
Мур довольно хмыкнул:
– Не раз замечал, что у стен бывают не только длинные языки, но и острые глаза с ушами. Галина первой подняла кипеж, когда узнала о нашей самой первой встрече. Странно получилось – я подозревал ее, а она – меня. Твоя подружка устроила бучу Вацеку, подключила Дейвиса, и мне пришлось выложить все карты.
Тебе не говорили, но юрист ехал за нами по всему маршруту вместе с Вацеком. У обоих чуть башку не снесло, когда я показал им паспорт с именем «Бетси Мур». Оба орали и плевались, и я с трудом уговорил подождать, пока не закончим следствие…
Мы помолчали.
– Мур, почему твоя бабушка оставила мне Ассуара? Ты же ее единственный наследник, а я ничего не смыслю в лошадях и конюшнях…
– Пока не смыслишь. А мне много чего осталось от бабушки, хватит до конца жизни…
Она была страстная лошадница – в седле до 60 лет сидела и сравнивала себя с легендарной графиней, неувядающей Дианой Пуатье, – улыбаясь воспоминаниям, тихо сказал Мур. – Бабуля страшно волновалась за судьбу Ассуара.
Конь – серьезное капиталовложение, на него всегда найдется покупатель. Но, с другой стороны, это же живое существо, которое стареет, и в один ужасный для него день не сможет больше ставить рекорды. Ты знаешь, что чаще всего скакуны, приносящие миллионные доходы, оказываются в старости на страшных задворках или живодерне? Ты понравилась бабушке… Она часто повторяла: «Кони – как мужчины. Если в хорошие руки попадут, до конца раскроют свой природный дар, а если в плохие – на свалке непутево жизнь закончат». Как твой сеньор Маркони…
Я пропустила ревнивое замечание мимо ушей.
– А к нему-то Вика каким боком пришлась?
– Никаким, – улыбнулся Мур. – Приревновала старика молоденькая любовница-горничная и не сдержалась. Чаровала, ублажала, надеялась на золотой водопад, а тут на тебе – другая появилась, у которой своих денег куры не клюют. Обидно.
– Какой ужас, Мур.
– Ужас, – согласился он и посадил меня к себе на колени.
Дворик окрасился в яркий пурпур закатного солнца, а небо – в необыкновенный бледно-сиреневый цвет. В бассейне заплескалась серебряная загогулина молодого месяца. Из открытого окна послышались веселые голоса детей и бурчание телевизора.
Я устроилась поудобнее на коленях у Мура.
– Коровин хотел много-много денег, сразу и ничего не делая, – тихо заговорил Мур, дыша мне в затылок. – Вика узнала от твоих родителей, что Елизавета Ксаверьевна оставила что-то очень ценное Алешке, и в красивой головке созрел интересный план.
– Подожди, но как Вика попала сюда?
– Знакомство по Интернету. Приехала к потенциальному жениху. Им оказался престарелый родственник или друг Элены. Вацек зашел как-то по-соседски в неурочное время к Элене, застал там Вику, страшно удивился. Там они и разругались.
Кстати, Вацлав никогда не жаловал ни Вику, ни Коровина. Вика никогда не работала, все ждала «шикарную» роль да выклянчивала деньги у бывшего мужа. А Коровин? Удрать от жены, оставив одну в незнакомой стране, и жить на деньги, которые она присылала родителям, шантажируя стариков и грозя отнять у них внука?
Я подавленно молчала – говорить было нечего.
– Уж очень Вика с Коровиным на тебя, Лиза, были обижены. Почему у тебя, Князева, все в шоколаде, а у них, бедненьких – нет?
Я обняла теплую, вкусно пахнущую туалетной водой шею Мура и уткнулась в нее носом.
– Хорошо, что все закончилось, – прошептала я. – Теперь у меня есть ты.
Тут Мур заворочался, полез в карман и что-то вытащил из него. Когда до меня дошло, что Мур держит в руках, то я прямо задрожала от бешенства.
– Выбрось на помойку, отвези в Носсу, подари музею, отдай Эду, родственникам Елизаветы Ксаверьевны, государству, коллекционерам – кому угодно! Не желаю ничего видеть и слышать о Марине в своем доме!
Мур укоризненно покачал головой.
– Ну что ты все кричишь? Неужели неинтересно, что оставила Елизавета Ксаверьевна в Женевском банке?
Я внимательнее присмотрелась к потрепанной книжке, которую Мур держал в руке. Сначала мне показалось, он вытащил проклятый дневник Марины, но нет, Мур раскрыл тонкий, источенный временем путеводитель, поднес поближе к моим глазам. «Из архивов Церкви Святой мученицы Александры, – прочитала я вслух. – Аляска».
Мур вопросительно взглянул честными глазами и продолжил:
– «После отречения от престола Николая II, трон перешел к его младшему брату – Михаилу Александровичу. Хотя Великий князь Михаил и отказался от престола, он разделил печальную участь многострадальной семьи Романовых. Спустя несколько месяцев в ночь с 12 на 13 июня 1918 года он был расстрелян большевиками Марковым, Иванченко, Жужговым, Мясниковым и Колпащиковым. Могила до нынешнего дня не найдена»…
