Гарри Тертлдав - Череп грифона

Диоген улыбнулся.

— Ты хорошо знаешь поэта.

— Надеюсь, — ответил Менедем. — Мой двоюродный брат мог бы процитировать тебе чуть ли не любую новомодную и замысловатую вещь, — (при этих словах Соклей слегка дернулся, но промолчал), — а мне вполне хватает Гомера.

Менедем не упомянул, что любит также непристойного Аристофана; Диоген не походил на человека, который смеется над шутками вроде той, что кто-то обосрался.

— Сколько ты хочешь за львиную шкуру? — спросил жрец.

— Четыре мины, — ответил Менедем.

— Я дам три, — быстро сказал Диоген.

Они почти сразу сговорились на трех минах и пятидесяти драхмах, и Диоген помахал пальцем перед лицом пораженного Менедема.

— А ты ожидал долгого шумного торга, да?

— Ну… да, почтеннейший, раз уж ты спрашиваешь, — признался Менедем.

— Я не люблю торговаться, — проговорил Диоген. — Это пустая трата времени. Мы все равно пришли бы к тому же самому через полчаса, так почему бы не использовать это время на что-нибудь другое?

— Это вполне логично, — сказал Соклей. — Но очень немногие люди с этим согласны, поэтому мы тратим много времени на торг. Некоторые превращают его в игру вроде костей или бабок.

— Глупость, — заявил жрец Зевса.

Менедем кивнул, хотя вообще-то не считал, что Диоген прав. Если бы жрец начал с предложения двух мин и ожесточенно торговался бы, он смог бы получить свою шкуру за три мины, а не за три с половиной. Он сэкономил время, но потерял деньги. А что важнее? Во всяком случае, Менедем знал, что важнее для него самого.

Диомедон отправился в храмовую сокровищницу, чтобы принести деньги, и, когда он вернулся, Соклей быстро сосчитал драхмы.

— Ты аккуратный юноша, — сказал Диомедон. — Это прекрасная черта в столь молодом человеке.

— Спасибо, господин, — проговорил Соклей. — Могу я взять мешок, чтобы сложить в него монеты?

— Конечно, — ответил Диомедон. — Я заверну мясо в тряпку, чтобы ты не испачкал кровью хитон.

— Ты очень любезен, — сказал Соклей.

Закончив дела, Менедем с Соклеем покинули храм, всего в нескольких домах от которого обнаружили таверну.

— Зажарим здесь мясо? — спросил Менедем, искоса хитро взглянув на двоюродного брата. — А если там вдобавок есть и хорошенькие служанки, они могут позаботиться и о нашем с тобой мясце!

— Я знал, что сейчас ты скажешь что-нибудь этакое. Ну что, любитель Гомера, разве у поэта есть такая строчка?

— Я не говорил, что читаю только Гомера, — возразил Менедем. — Хотя, если бы Диоген подумал именно так, — он пожал плечами, — я не стал бы его разуверять.

— Этот жрец не столь осторожен, как думает, — негромко проговорил Соклей. — Среди монет, которые дал нам его сын, множество афинских «сов», эгинских «черепах» и других денег куда тяжелее стандартных монет Птолемея. Так что, если считать по весу, мы заработали больше.

— Просто замечательно, — ответил Менедем. — Я на это и надеялся. Для некоторых людей, особенно для тех, кто не бывает за пределами своего полиса, одна драхма ничем не отличается от другой. И если ты разбираешься в этом, тебе порядком повезло.

Он зашагал к таверне, Соклей последовал за ним.

— Радуйтесь, друзья! — приветствовал их хозяин таверны с таким явным протяжным дорийским акцентом, что даже Менедем, сам изъяснявшийся на схожем диалекте, улыбнулся.

Хозяин указал на тряпку, в которую было завернуто мясо.

— Если вы, ребята, только что не принесли жертву, я ничего не смыслю в жизни. Хотите, чтобы я приготовил это для вас?

— Если можно, — ответил Менедем.

Осмотревшись по сторонам, он неслышно вздохнул, ибо не заметил ни одной красивой служанки.

Соклей выложил мясо на прилавок, выплюнул в ладонь пару маленьких монет и положил их рядом со свертком.

— Вот.

— Благодарю. — Хозяин таверны бросил деньги в специальную коробку и, развернув мясо, кивнул. — Я зажарю его по вашему вкусу. Вы ведь не захотите есть мясо без гарнира, верно? И пожелаете запить вином, а? Судя по вашему виду, юноши, вы любители всего самого лучшего. У меня есть прекрасное хиосское — даже амброзия богов не может быть лучше, и это правда.

Что было правдой, так это то, что хозяин беззастенчиво врал. Владелец подобных заведений получал за вино с незнакомцев и наивных местных жителей втрое больше, чем если бы те знали, что они пьют на самом деле.

Менедем покачал головой.

— Мне будет вполне достаточно пары чаш обычного.

— И мне тоже, — сказал Соклей.

— Как хотите, друзья, — ответил хозяин и зачерпнул две чаши самого отвратительного вина, какое когда-либо пил Менедем.

Прежде всего, оно было бесстыдно разбавлено. Однако будь вино крепче, оно было бы еще хуже, потому что находилось на пути к превращению в уксус. Но Менедем не мог выплеснуть это пойло в лицо хозяину и выйти вон, потому что тот нанизал на вертел мясо и повесил его над огнем. Вкусный запах помог Менедему забыть кислый привкус вина.

— Не держи мясо на огне слишком долго, — сказал Соклей. — Боги, может, и любят, когда их доля превращается в угольки, но я — нет.

— Думаю, я сумею приготовить кусок мяса, — ответил хозяин.

— Он его передержит, — проворчал Соклей. — Я знаю, что передержит!

— Даже если такое и впрямь случится, ты все-таки волнуешься слишком рано, — ответил Менедем. — И потом, это же не мы принесли в жертву вола.

Хозяин снял мясо с огня, разложил ломти по двум тарелкам и поставил их перед родосцами.

— Ну вот и готово, друзья. Наслаждайтесь.

Соклей подул на свою порцию, потом порезал ее ножом, который носил на поясе.

— Оно прожарилось до белого цвета, — пожаловался он. — А я люблю розоватое мясо.

Не успел Менедем ответить, как его похлопал по локтю какой-то тощий человек.

— Ты получил большой кусок мяса, о почтеннейший. Не мог бы ты уделить немножко голодному парню?

Мясом после жертвоприношения полагалось делиться, и Менедем кивнул.

— Бери, товарищ.

Он отрезал ломтик и протянул просителю. Еще один посетитель таверны подошел к Соклею со словами:

— Если тебе не нравится, как приготовлено твое мясо, господин, я могу помочь тебе от него избавиться.

Соклей невольно засмеялся.

— Ох и ловкий же ты пройдоха!

Но, как и Менедем, он дал немного мяса этому человеку.

В конце концов они раздали почти половину мяса, которое принесли в таверну. Но вот и Менедем наконец съел свою порцию и вздохнул, наслаждаясь роскошным вкусом и чувствуя во рту горячий жир.

«Если воины, воевавшие под Троей, все время ели говядину, неудивительно, что они были такими сильными», — подумал он.