— Вот видите! — обрадовался дирижёр, не уловив насмешки в голосе Шульца.
— Конечно, вижу, и даже в восторге. Мадам Лебек сделала вам великолепную пластическую операцию. Полторы тысячи долларов вы уплатили ей не зря.
— Это какое-то недоразумение, фатальное недоразумение.
— А если я напомню вам адрес её института? Париж, улица Сен-Доминик…
Шрёдер не то застонал, не то всхлипнул.
— Хватит… теперь всё равно… Но откуда… откуда вы могли узнать?
— Я вижу, в вашем лице сигуранца потеряла не очень предусмотрительного сотрудника. Неужели вам никогда не приходило в голову, что такой институт не может остаться вне поля зрения французской полиции? Мадам Лебек не только отличный специалист своего дела, но и расчётливая хозяйка. За небольшие льготы, предоставляемые ей при взимании налогов, по требованию полиции, инспектор закрывал глаза на часть её прибылей, — мадам тоже платила небольшими услугами. Тем более, что её дополнительные обязанности были не столь уж обременительными и сложными: незаметно для клиента сделать два снимка — до и после операции и передать их затем в картотеку префектуры.
— Боже мой! Какой же я остолоп! Как я не догадался! — простонал Шрёдер и вдруг перешёл в наступление: — Ну и что? Не забывайте, что мы сейчас в Испании, у которой с Румынией нет никаких отношений.
— Между полициями есть — это во-первых. А вовторых: как только прошлое Григоре Кокулеску станет известно не только мне, ваша карьера дирижёра закончится. На ваш текущий счёт в венском банке будет наложен арест, все контракты, это совершенно ясно, будут объявлены недействительными… Вас устраивает такая перспектива?
— Чем же я могу исправить положение? Насколько я понимаю, у вас есть планы относительно меня…
— Вот это деловой вопрос!
Шульц снова сел и придвинул своё кресло так, что колени собеседников соприкасались.
— Вы не ошиблись, исправить положение можно. И совсем недорогой ценой. Просто дружеская услуга, которую вы нам окажете: направляясь в Москву, захватите несколько сот пластинок с записью собственного репертуара, других модных песенок и… чистого текста.
— Вы сошли с ума! Наш багаж проверяют в таможне! Что, если…
— Вы немного растерялись и потому утратили здравый смысл! Разве может показаться странным, что оркестр везёт с собой пластинки со своим репертуаром? О соответствующих ярлыках обещаю позаботиться!
— И я должен распространять эти пластинки… там? — прошептал Шрёдер так тихо, словно уже сейчас боялся, что его подслушают, и делая ударение на слове «там».
— Упаси боже! Вы персона грата, к вам будут прикованы тысячи глаз… Ваше дело провезти багаж, а распространять будет другой человек, который поедет вместе с вами.
— Советскому посольству в Австрии уже переданы списки всех оркестрантов и документы, необходимые для получения виз, так что…
— Не страшно. Перед самым отъездом вы женитесь!.. Вам лично не откажут ещё в одной визе. Что поделаешь — свадебное путешествие.
— Я? Женюсь? Вы шутите? — У Шрёдера даже глаза полезли на лоб от удивления и возмущения.
— Я считаю это наилучшим выходом! Самым безопасным! Советское правительство, безусловно, разрешит такому человеку, как вы, прибыть на гастроли вместе с молодой женой. А она знает, что делать… Брак, конечно, придётся оформить по закону. И как можно торжественнее. Ну, а как только закончатся гастроли, разведётесь. В наше время этим никого не удивишь. Одобряете такой план?
— А кто же эта… моя будущая жена?
— Не волнуйтесь, мы учли ваш артистический вкус: очень эффектная молодая особа. Для вас даже слишком молодая — ей около двадцати.
— И я должен содержать её в дороге, во время гастролей, покупать туалеты?
— А вы не из щедрых! Согласитесь, что мы могли поставить вопрос именно так.
— Я понимаю. Я только хотел…
— Спешу вас успокоить. Деньги мы ей дадим!
Шрёдер, который только что чуть не умирал от страха, снова обрёл уверенность.
— Обращаю ваше внимание, что моё имя как артиста тоже чего-то стоит!
— Я думал, вы им не спекулируете!
— О, герр Шульц, как вы могли такое подумать?! Но кое-какие затраты, связанные с риском…
— На затраты, связанные с риском, — улыбнулся Шульц, мы вам можем выдать самое большее пятьсот долларов.
— Вы думаете — этого достаточно?
— Вы наглец, Григоре Кокулеску!
— Я артист и не разбираюсь в делах!
— Вы бывший сотрудник сигуранцы и отлично знаете, чем пахнут деньги!
— Не возражаю, не возражаю против пятисот.
— Так бы сразу… Кажется, договорились обо всём?
— А задаток?
— Вы больше чем наглец, Григоре Кокулеску!
— Вы в курсе всех моих дел и знаете, в каком я сейчас положении. Поверьте, только это…
— Хорошо! Пишите расписку на двести! Остальные триста вам передаст из рук в руки, и снова под расписку, Нонна уже в Москве.
— Какая ещё Нонна?
— Странно! Вы до сих пор не поинтересовались именем вашей будущей жены. Вы так равнодушны к женскому полу?
— Я должен сначала увидеть свою невесту, а тогда уж решить, стоит ею интересоваться или нет. Когда вы меня осчастливите?
— Очень скоро. Почти тотчас после моего ухода. Сегодня же пригласите её в ресторан. И вообще всячески афишируйте ваше ухаживание. Понятно?
— Придётся.
Едва кивнул головой, Фред Шульц вышел.
Артур Шрёдер аккуратно пересчитал полученный аванс и спрятал его в ящик стола. С минуту он сидел молча, словно собираясь с мыслями, потом вскочил со стула и подбежал к трюмо. Теперь он наклонился к нему так близко, что чуть ли не касался носом стекла.
— Ничего, ничего похожего, если бы не эта проклятая шарлатанка Лебек! — воскликнул он в отчаянии и тотчас прикрыл рот рукой.
В дверь кто-то тихонько, но настойчиво стучал.
Артур Шрёдер быстро пересёк комнату, открыл дверь. Подсознательно он ожидал ещё какой-либо неприятности. Но на сей раз судьба была к нему более благосклонна: на пороге стояла смуглая хорошенькая девушка.
— С кем имею честь?
— Нонна Покко! В будущем Нонна Шрёдер. Вам не кажется, что обручённым давно пора познакомиться?
Ещё не опомнившись от всего пережитого. Шрёдер молча отошёл в сторону.
Легко ступая и весело улыбаясь, Нонна вошла в комнату.
В это время в машине, только что отъехавшей от гостиницы, между двумя её пассажирами шёл разговор:
— Он сразу согласился?
— Шрёдер трус и скупердяй, герр Нунке. Согласился и взял деньги. Вот расписка в получении задатка.
— Вы молодчина, Фред!
