Выходя из зала, ректор, ни слова не говоря, вручил Антонио конверт, он вызывал его к себе в замок Сан – Анжело послезавтра утром. Чтобы дать отцу Нилу время поговорить с Бречинским.
А еще — чтобы освободить себя от всех забот для завтрашнего вечера с Соней, которого он очень ждал. Воистину ему повезло, она была наилучшим приобретением. Благодаря ей у него появятся новые силы, которые ему скоро понадобятся. Те внутренние силы, которые христианин получает, сливаясь с Христом, распятым на своем кресте.
Антонио сунул письмо в карман. Но, вместо того чтобы направиться в центр города, он кружным путем поспешил в Ватикан.
Кардинал-префект Конгрегации всегда допоздна засиживался в своем кабинете.
Рим потягивался, пробуждаясь в лучах восходящего солнца. Было все еще очень холодно, однако приближение Рождества не позволяло римлянам засиживаться по домам. Стоя у окна, Лиланд рассеянно смотрел, как оживает виа Аурелиа. Вчера Нил сказал ему, что решил немедленно вернуться во Францию, найдя послание, он исполнил посмертную волю отца Андрея.
— Только подумай, Ремби, этот клочок пустыни между Галилеей и Красным морем — место зарождения трех монотеистических религий планеты! Это там Моисею явилось видение неопалимой купины, там же свершилось Преображение Иисуса, Мухаммед родился и жил тоже там. Ну а я найду свою пустыню на берегу Луары.
Для Лиланда отъезд Нила вдруг безжалостно осветил всю пустоту его существования. Он знал, что ему никогда не взойти на такую ступень духовного опыта, какой достиг его друг, Иисус не наполнит собой его безотрадную жизнь. Да и музыка тоже; он играет, чтобы быть услышанным, чтобы разделить свои музыкальные переживания с другими. Он очень часто играл для Ансельма, а тот сидел рядом и переворачивал нотные страницы. В такие моменты между ними возникало удивительное чувство, когда прекрасная голова виолончелиста склонялась над клавиатурой, по которой пробегали пальцы Ремберта. Ансельм потерян для него навсегда, и у Катцингера есть средства, чтобы погрузить их обоих в пучину страданий. Жизнь рухнула. «Life is over», — повторил он по – английски.
И вздрогнул, в дверь постучались. Нил? Но это был не Нил, а Лев Бариона. Удивленный его нежданным появлением, Лиланд собрался задать гостю вопрос, но израильтянин приложил палец к губам и прошептал:
— На крыше есть терраса?
Таковая имелась, как и в большинстве римских домов, и там никого не было. Лев потащил Лиланда к тому ее краю, что был максимально удален от улицы.
— С тех пор как Нил в Риме, твоя квартира на прослушке, я только что узнал об этом. Все, о чем вы говорили, записывалось до мелочей и немедленно передавалось монсеньору Кальфо и другим, еще более опасным лицам.
— Но…
— Молчи и слушай, времени у нас мало. Сами того не зная, вы с Нилом ввязались в большую игру, игру, о которой ты не имеешь ни малейшего понятия, ровным счетом ничего в ней не смыслишь, и тем лучше для тебя. Этот бой — занятие для профессионалов. Вы, как мальчики в коротких штанишках, вместо того чтобы резвиться на своей детской площадке, пробрались на взрослую территорию, где не в шарики играют, а крайне жестко меряются силой, и ставка здесь всегда одна: власть или ее материальное выражение — деньги.
— Извини, что перебиваю, так ты все еще в игре?
— Ты же знаешь, я слишком долго работал на Моссад. Из такой игры никогда не уходят, Ремби, даже если очень хотят. Больше я тебе ничего не скажу, но вы с Нилом в большой опасности. Предупреждая тебя об этом, я действую против своей команды, но ты мой друг, а Нил славный малый. Он нашел то, что искал, теперь пусть игра продолжается без вас. Если хотите жить, вам надо исчезнуть. И быстро. Очень быстро.
Лиланда замутило, как боксера в состоянии грогги.
— Исчезнуть… но как?
— Вы оба — монахи, спрячьтесь в ваших монастырях. Убийца идет за вами по пятам, и он профессионал. Уезжайте. Сегодня же.
— Ты думаешь, он нас убьет?
— Не думаю, а уверен. И он не будет медлить, вы у него в руках. Послушайся меня, я тебя прошу, сегодня же садитесь в поезд, автомобиль, самолет, неважно, вы должны исчезнуть. Предупреди Нила.
Он с силой сжал Лиланда в объятиях:
— Я рискую, решившись прийти сюда, в большой игре не любят тех, кто не соблюдает правил, а я хотел бы еще пожить, успеть дать много концертов. Шалом, друг, через пять лет, десять лет — когда-нибудь мы еще встретимся, ни одна партия не продолжается вечно.
Еще секунда, и он исчез, оставив Лиланда на террасе, совершенно потерянного.
Утром Моктар позволил себе понежиться в постели — впервые у него не было нужды с рассвета занимать свой пост, надевать наушники, подслушивать все, что происходило в квартире наверху.
Поэтому он не видел Лиланда, когда тот стремительно вышел из здания на виа Аурелиа, на миг остановился, колеблясь, и направился к остановке автобуса, идущего на виа Салариа. Американец, выглядевший крайне взволнованным, остановил первую же попавшуюся машину и укатил.
Отец Нил отодвинул листок бумаги, лежавший перед ним на столе. Не доверяя своей памяти, он только что записал послание тринадцатого апостола, которое запомнил без труда. Он один, не считая папы, будет знать, что где – то в пустыне между Иерусалимом и Красным морем есть могила, где упокоились останки Иисуса. Он открыл сумку и спрятал листок.
Свой чемодан он уложит быстро, сумку будет нести в руках. Сядет в ночной поезд до Парижа, он в это время года никогда не бывает переполнен. Распроститься с Сан – Джироламо, этим монастырем – призраком, будет для него облегчением, а как только он окажется в Сен – Мартен, первым делом спрячет самые компрометирующие из своих бумаг — и обоснуется в своем аббатстве, как некогда тринадцатый апостол в пустыне.
В его жизни осталось главное, то, чего никто не отнимет: личность Иисуса, его слова и поступки. Чтобы выжить в пустыне, иной духовной пищи не нужно.
Он очень удивился, когда услышал, что в дверь его кельи стучат. Это был отец Иоанн — с ним он тоже расстанется без сожаления. Глаза пришедшего горели от любопытства:
— Отец мой, монсеньор Лиланд желает вас видеть.
Нил встал навстречу другу, который стремительно вошел в комнату и рухнул на предложенный Нилом стул. Теперь в нем уже ничего не осталось от жизнерадостного студента, это был человек, загнанный вконец.
— Что случилось, Ремби?
— Моя квартира на виа Аурелиа прослушивалась с самого твоего приезда, Катцингер и его люди в курсе всего, о чем мы говорили. И другие, которые еще опаснее. По разным причинам все они хотят, чтобы мы исчезли.
