После тупого уныния зимы было странно чувствовать жизнь и возбуждение этой миграции: материнское желание самок и неистовое ухаживание секачей.
Маргерит с интересом наблюдала за ними. При виде этого всеобщего возрождения ее жажда жизни крепла все больше и больше. Видя поток льдов, огибающий западную оконечность острова, и слыша нескончаемый грохот ломающихся льдин, Маргерит чувствовала поднимающееся в ней ожидание. Она смотрела на восток, но, конечно, он пока не мог появиться, потому что весна еще не наступила окончательно.
Она стояла возле хижины, лицом к озеру, когда увидела медведя. Он брел по дюнам с южного побережья, и его мех был заляпан мокрым песком. Маргерит замерла как парализованная. Медведь остановился и поднял голову, чтобы понюхать воздух. Он был красив и ужасен одновременно. Маргерит медленно повернулась, и его маленькие глазки увидели ее. Хищник спустился с дюны, вошел в озеро и быстро поплыл по направлению к ней. Маргерит ждала его, скованная чувством безысходности. Как сильна и непобедима была смерть!
Неожиданно женщина подобрала юбки и помчалась к хижине, вбежала во двор. Коровы кротко смотрели на нее. Потом они заметили медведя, бежавшего по берегу озера. Первуха и Абеляри бросились бежать, но Диоксена была привязана. Маргерит вбежала в хижину и захлопнула дверь. Она схватила аркебузу. Снаружи раздавались мычание Диоксены и рев медведя. Маргерит открыла дверь. Медведь набросился на корову и повалил ее на землю. Маргерит прицелилась и выстрелила. Она попала медведю в голову, и тот соскользнул с коровы, раздирая ее бок когтями. Корова поднялась на ноги и шарахнулась в сторону. Маргарет ждала, когда медведь поднимется, но он был мертв. Она медленно опустила аркебузу и села на землю.
Она благодарила Бога, что осталась жива.
Ну, милорд, вы познакомились с западным миром как никто другой…
Пьер кивнул.
— Вы были так добры, капитан. Я отблагодарю вас, когда вернусь домой.
Капитан протестующе махнул рукой.
— Я думаю, что с вами захочет поговорить офицер адмиралтейства о колонии Роберваля.
— Я мало что знаю.
— Понятно; но он и капитан порта захотят посмотреть на вас. После этого я помогу вам вернуться домой.
— Спасибо.
Они чокнулись.
— До встречи завтра в Плимуте.
— До встречи.
Пьер покинул каюту капитана и вышел на палубу. Посмотрел на огни английского города. Они бросили якорь около гавани, чтобы войти в нее при дневном свете.
Он был не совсем удовлетворен заверениями капитана. Власти хотят задать ему вопросы, но закончится ли все на этом? Их интересы в Новом Свете до сих пор были хищническими. Англичане, конечно, никоим образом не были заинтересованы в активности Франции на северном континенте, и было вполне возможно, что его задержат для допросов. Капитан симпатизировал ему, он относился к Пьеру как к другу и как к равному, помогая изучать английский и одевая в свое платье, но он будет бессилен, если власти захотят перевезти Пьера в Лондон.
Пьер пошел в свою каюту и лег в ожидании утра. На рассвете он услышал лязг якорных цепей и почувствовал, что паруса были поставлены по ветру, и корабль поплыл вперед. Он поднялся и достал сверток матросской одежды, которую получил в первый день на корабле. Пьер снял камзол и штаны капитана и надел панталоны, жакет и плетеные сандалии. Спустя некоторое время он осторожно открыл дверь каюты.
Как он и надеялся, команда собралась на верхней палубе, наблюдая за берегом. Пьер легко выскользнул из каюты и подобрался к борту. Потом, как и на острове Демонов, он перегнулся через перила и бесшумно скользнул в воду.
Он поплыл к корме и позволил себе отдрейфовать подальше от корабля. Когда фигуры на корабле стали едва различимы, Пьер направился к берегу.
Он не стремился сразу выбраться на берег, а медленно продвигался к гавани, избегая встречных судов и ныряя при их приближении. Это было суетливое время. Рыбацкие лодки сновали по проливу, и некоторые из рыбаков видели его и что-то кричали. Он махал им, чтобы они не решили, что он в беде. Пьер мог представить себе их удивление при виде пловца, выбравшего для купания рассветные часы. Вода была холодной, и холод сковывал тело. Вскоре Пьер был уже между двумя пришвартовавшимися кораблями, тревожно озираясь по сторонам, боясь, чтобы его не заметили. Наконец, уверившись в своей безопасности, он выбрался на берег и лег на песок, чтобы перевести дыхание. «Золотая Роза», корабль, с которого он сбежал, стоял далеко у пристани. Между ними было несколько кораблей, которые загружались и разгружались. Он осматривал их в надежде увидеть французский флаг. Неподалеку от него матросы закатывали на палубу пустые винные бочки. Флаги были свернуты, но говор матросов, красивый и мурлыкающий, сказал ему все — так он был желанен после резкого английского, который он слышал на протяжении восьми месяцев. На винных бочках было написано слово «Бордо». Его сердце бешено заколотилось. Бордо был всего в тринадцати лье от Мирамбо, поместья его тети, куда его дядя адмирал вернулся после изгнания.
Первой мыслью Пьера было явиться к хозяину корабля, назвать себя и приказать вести корабль в Ла-Рошель — но слишком велик был риск, что никто не поверит ему. Он поплыл к дальнему борту корабля, где его не могли заметить, потом подтянулся на перилах и затаился. Этот борт корабля был уже загружен, но бочки стояли так плотно, что между ними негде было спрятаться. Он снял крышку с одной из них и залез внутрь, снова закрыв крышку.
Запах вина был сильным, и одуряющим. Когда они отплывут, он должен будет рискнуть и найти другое убежище. С этой мыслью Пьер и уснул.
Разбужен он был чудовищным ощущением голода. Он ничего не ел со вчерашнего ужина, а судя по его аппетиту, было уже далеко за полдень. Пьер осторожно поднял крышку и осмотрелся. Судно шло проливом проливу, качаясь на волнах. Пьер почувствовал острую резь в животе и понял, что не может больше оставаться в этом пьянящем винном запахе. Во время качки корабля бочки немного сместились, и ему удалось притаиться между ними. Пьер свернулся калачиком, положа голову на руку. Несмотря на сильный ветер, послеполуденное солнце высушило его мокрую одежду. Он спал.
Когда он проснулся опять, стояла ночь. Луна освещала небо и корабль своим тусклым сиянием, превращая все части судна в темные силуэты. Звезды сияли, как великолепные жемчужины. Пьер вытянулся, разминая онемевшие члены. Он никого не увидел, перебрался через бочки и сел спиной к мачте, чтобы слиться с ней. На востоке виднелось побережье Франции — возможно, Бретани — волнующее и родное, не то что желтые дюны острова Демонов. Он возвращался домой…
