– Чем от меня пахнет? – дядя Фалвиус понюхал лацкан пиджака. – Ах, это. Это... я был вынужден. Девушка бросилась прямо под колеса экипажа. Несчастное падшее дитя – она была совершенно пьяна.
– И что же? – в два голоса поинтересовались супруги.
– Что? – кадык дяди Фалвиуса подпрыгнул вверх-вниз. – Подхватил, буквально вытащил из-под колес. Ах да, это я уже говорил. Посадил в экипаж, конечно. Велел отвезти по адресу, который укажет девица. Аптекарь, аптекарь предложил немного тонизирующего бальзама «Биттерс». Очень помогает от головы.
Несло от дяди совсем не тонизирующим бальзамом, а обычным виски. И духами – весьма дешевыми. Все стояли и молча смотрели. Дядя Фалвиус посмотрел на каждого по очереди, полез в карман за платком. Платок в коричневую клетку был большой, в этом компаньоны убедились, когда дядя развернул его, чтобы вытереть пот со лба и носа. И тут оказалось, что на полу лежит некий кружевной предмет. Предмет украшала красная шелковая розочка.
– А это? – Джейк поднял подвязку и предъявил всем присутствующим.
– Это? – пробормотал дядя Фалвиус с выражением крайнего недоумения. – Это...
На его лице отразились такие муки, что компаньоны невольно ощутили жалость. Пауза, однако, затянулась до неприличия.
– Вероятно, ваша протеже это уронила? – пришел на помощь мистер Маллоу.
– Да, да, – дядя Фалвиус был красен как переспелый томат, – уронила... потеряла... Надеюсь, вы извините меня, я очень устал. Да и поздно. Пойду лягу.
– Как ваша голова? – кстати поинтересовался Джейк.
– Голова? – обернулся с лестницы дядя. – Какая голова?
– Ну, ваша, – объяснил Дюк. – Ваша голова!
– Вы же говорили, у вас она болела? – напомнил Джейк.
Дядя Фалвиус постоял секунд пять.
– А, голова! – спохватился он. – Она прошла совершенно! Прекрасная вещь этот бальзам Биттерса, прекрасная!
И торопливо поднялся по ступенькам.
Наутро Джейк, еще не открыв глаза, удивился царящей тишине. Ни качки, ни скрипа корабельных досок. Ни звона склянок. Ни приглушенного гама поднимающихся матросов. Солнце пригревало макушку, лезло в глаза и дрожало на белоснежном пододеяльнике.
Дюк по привычке сразу сел в постели, нашаривая босыми ногами башмаки. И в некотором удивлении лег обратно. Ни тонкого, в нос, храпа Чаттера. Ни куриной физиономии мистера Ноулза. Ни плеска волн. Тихо, тепло, светло, пахнет свежим бельем и мылом. Руки отмылись почти дочиста: темными остались только некоторые мозоли, которые не получилось отскрести. Дюк вышел в холл, кстати сунув нос к компаньону, и обнаружил, что тот тоже не спит: читает, сидя в постели. Точнее, пытается распрямить на коленях скомканную газету, покрытую бурыми пятнами.
– Доброе утро, сэр, – поприветствовал компаньона Дюк.
– Доброе, – согласился Джейк. – Как там наш дядя Флавиус?
– Фалвиус, – поправил Дюк. – Уехал. Даже записки нет.
– Ну, я же говорю: порядочные люди по ночам не шастают.
Джейк полез из кровати.
– Слушай, это что, кровь? – спросил Дюк. – Молодой головорез, ты грохнул дядю?
Шарахнулся: компаньон попробовал сунуть газету ему в руки.
– Нет, – коротко ответил Джейк. – Не мог ведь я пропустить новое, захватывающее дело мистера Шерлока Холмса. Хотя это дело, наверное, порядочно состарилось.
– Там же не разглядеть ни черта, – пробормотал Дюк. – Дело слишком кровавое.
– Не мог же я, – продолжал его компаньон, – пропустить это дело только потому, что мистеру Крысе угодно было разбить мне нос.
– Забудь, – посоветовал М.Р. – Выбрось эту дурацкую газету. Все равно ни черта не разобрать.
– Есть вещи, сэр, – Д.Э. отложил газету и взял штаны, – о которых забывать нельзя.
За завтраком миссис Маллоу сосредоточенно смотрела, как прислуга разливает чай.
– Благодарю вас, Мэри, вы можете идти.
Мэри, которая сегодня утром была несколько менее хмурой, чем обычно, удалилась.
– Мэм, – быстро сказал Д.Э., опередив компаньона, – это не он. Это я.
М.Р. мрачно поднял глаза.
– Черта с два, – произнес он. – Это я, а не он.
Мистер Маллоу, ни на кого не глядя, посыпал сахарной пудрой печеное яблоко.
– Я так понимаю, Линда, – заметил он, – оба друг друга стоят.
Вздохнул и добавил:
– Ну что же, определяй меру наказания. Я умываю руки.
Миссис Маллоу со звоном положила ложечку на блюдце.
– Раз в жизни, – сказала она посреди общего молчания, – раз в жизни, Томас, эта ужасная вещь пригодилась в доме.
Еще неделю компаньоны спали, ели, ходили в мюзик-холл и кинематограф и болтались по городу – просто так. Дюк играл на пианино рэгтаймы, Джейк перебирал ноты в ярких обложках, прося сыграть то то, то это, напевая себе под нос и ужасно стесняясь, когда на это обращали внимание. За завтраком, обедом и ужином рассказывались морские истории, хотя миссис Маллоу строго-настрого запретила рассказывать об охоте на кита за столом и при детях. Зато истории о замурованном клепальщике, и морском змее, и, конечно, лимерики, которые на пару читали компаньоны, имели большой успех. Триумф искателей приключений несколько омрачало, правда, одно обстоятельство: перед едой они стали получать из рук миссис Маллоу по полчашки теплой жижи из разбавленных дрожжей и суровое распоряжение выпить все немедленно. Делалось это для того, чтобы уже не уподобляться героическому терпеливцу из города Тулья. Но это было единственным огорчением. Э... почти.
Двум джентльменам пора было собираться в Сан-Франциско.
Конец книги первой.
Но мое бедное дитя! (франц.)
«Сосиски Арлингтона – упакованы на фабрике, распакованы на вашей кухне!» – М.Р.М.
Пол Джонс (1747-1792) знаменитый американский корсар, шотландец по происхождению. Носил почетное прозвище «Пенитель морей». Его биография и подвиги столь романтичны и увлекательны, что о нем писали свои романы такие уважаемые джентльмены как А.Дюма – «Капитан Поль», Ф. Купер, и других писатели и даже, кажется, поэты (что, впрочем, неудивительно). Смелый и решительный моряк, любитель рискованных операций, он прославился во время Войны за независимость Соединенных Штатов в сражениях против англичан. История гласит, что однажды в жарком бою на его корабле были разбиты почти все орудия, половина команды убита и покалечена, но на предложение англичан сдаться Джонс дал такой ответ: «А я еще и не начинал сражаться!» Поскольку «пенитель морей» выиграл и это сражение, этот ответ вошел в историю. А когда война все-таки окончилась (войны, к счастью, имеют такое свойство) славный моряк отказался от доходного места и спокойной жизни. Что тут скажешь – наш человек! (М.Р.М.
