– Где я возьму людей, которые не разболтали бы тотчас, что это именно я помог тебе в этом деле?! Если есть деньги – иди нанимай людей сам!
– Но я не могу! – так же, понизив голос, отчаянно возразил Три Ноги. – Надо мной теперь все смеются! Никто не хочет иметь со мной дела, никто!
– Всё, друг, – откидываясь назад, сказал Джон. – С этим новичком решай сам. Единственно, чем могу быть полезен, – это назначить торг за трактир тогда, когда самые богатые твои соперники уйдут в море. Чтобы тебе дешевле досталось. Иди.
Три Ноги, помогая себе костылём, поднялся с дивана, плюнул на пол и вышел, дробно стуча деревяшками в пол. Он вышел и увидел, как от дверей отпрянули хозяин верхних плантаций, бывший ромовый король Джо Жаба, и с ним – какой-то старик в одеянье монаха.
– Мы к Джону, – сказал монах. – Он один? Уже можно? И шагнул в незакрытую дверь, а Жаба вдруг схватил Три Ноги за локоть и прошептал:
– Если заплатишь – я помогу. Посиди, выпей внизу. Мы быстро!
Новые посетители вошли в комнату со стеной-окном и сели на опустевший диван.
– Привет, Джон, – сказал Жаба.
– Привет, Джо, – сказал главный атаман Дикого Поля. – Ты что, ещё жив?
– Жив, как видишь, – отвечал беспечным голосом гость. – И хочу снова заняться ромом. Хочу плантации освободить.
– Дело хорошее, – оживился Перебей-Нос. – Ром-то теперь приходится у Августа покупать, втрое – ты не поверишь – втрое дороже!
– Вот, всем выгодно, всем! – оживился и закивал Джованьолли. – Я вернулся, как только узнал, что эти английские моряки убрались из акватории Мадагаскара. На плантациях теперь – только бывшие рабы, кучка негров. Я хочу нанять местных ребят, чтобы выловить негров и вернуть на плантации. Мне только нужно денег, чтобы заплатить добровольцам.
– Большая сумма нужна? – деловито поинтересовался Перебей-Нос.
Жаба взглянул на монаха, шевельнул тонкими губами, что-то подсчитывая, и произнёс:
– Восемьдесят тысяч пиастров.
У собеседника глаза полезли на лоб.
– Восемьдесят тысяч? Ты хочешь против кучки рабов нанять целую армию? Значит, там не кучка рабов? Ты что-то скрываешь?
– Да что скрывать-то? Ну да, опасное дело. Поэтому я хочу нанять побольше людей, чтоб с гарантией.
Перебей-Нос стал задумчив.
– Значит, опасное? – проговорил он, почёсывая затылок. – И не исключено, что твоих добровольцев в лесу перебьют, плантации ты не захватишь и денежки мне вернуть не сможешь. Ты сам на моём месте дал бы такой ненадёжный кредит? Восемьдесят тысяч. Однако!
– Ну, дай – сколько сможешь! – воскликнул, побагровев, Джованьолли.
– Десять тысяч, – сказал атаман, и голос его стал вдруг жёстким. – И ты напишешь бумагу, что, если не вернёшь через месяц пятнадцать, – все твои плантации станут моими.
Джо сидел, раскрыв рот.
– А ты как хотел? Это риск, парень. Иди подумай. Десять тысяч я дам.
Монах и плантатор вышли из сумеречной приёмной и спустились на первый этаж.
– Хороший делец, – бормотал себе под нос патер Люпус. – Такого бы к нашему делу пристроить…
А Джованьолли, дёрнув его за рукав, поспешил к отдельному, стоящему в эркере [25] столику, за которым сидел молчаливый и мрачный трактирщик.
– Я слышал, – начал без предисловий Джо Жаба, – что ты готов заплатить за одну непростую и срочную работу. Сколько дашь, если я сделаю это до утра?
– До утра?! – трактирщик взглянул в окно на уже тёмное небо.
– Сколько дашь? Имей в виду, я торговаться не буду. Занизишь цену – я просто плюну и уйду по своим делам. Мне твой трактир без надобности.
– Если ты этого чужака отправишь на небо к утру, – заволновался и застучал костылём Три Ноги, – я дам тебе… Пять тысяч пиастров.
– Годится. Вот перед тобой монах. Ты знаешь, что священникам можно верить. Покажи ему, что деньги у тебя есть. Он мне подтвердит, я сделаю дело, принесу тебе нос или ухо этого чужака – и ты мне заплатишь пять тысяч.
– Не ухо! – прошептал, наклонившись к столу и сверкнув глазом, трактирщик. – Принесёшь его голову! Чтоб всё надёжно.
– Согласен. Иди покажи монаху пиастры.
– Ты что, мне не веришь?
– Хо! А ты мне?
Три Ноги, тяжело вздохнув, поднялся и сказал старику в монашеском балахоне:
– Пойдём, святой отец. Покажу тебе деньги.
Они ушли, а Джо Жаба торопливо стал готовиться к их возвращению: прошёлся по коридорам, снял в безлюдном месте со стены светильник на длинной бронзовой ручке. Светильник погасил и поставил в углу, а ручку обмотал куском сорванной тут же портьеры и, спрятав её под одеждой, вышел из виллы и отступил в тень у стены.
Монах и трактирщик вернулись. Но монах, не доходя немного до освещённых дверей виллы, положил ладонь на живот и смущённо сказал:
– Покажи мне, добрый брат, где здесь нужное место…
– Это с той стороны, за углом, – ответил трактирщик. – Идём, покажу.
Они ушли в темноту, завернули за угол. Здесь монах, чуть повысив голос, снова сказал:
– Подожди, добрый брат…
И едва Три Ноги спросил его “что?”, как из темноты вылетел и ударил в его затылок обмотанный тканью металлический стержень. Трактирщик упал, а Джо Жаба надел на его шею верёвку, перебросил её через что-то вверху и, приподнимая обмякшее тело, распорядился:
– Тяни!
Он приподнял тело трактирщика над землёй, а Люпус вытянул до отказа верёвку и обмотал её вокруг какого-то выступа в стене. Жаба разъял руки, и Три Ноги повис, едва касаясь земли своими двумя деревяшками.
– Далеко у него деньги? – спросил Жаба свистящим шёпотом.
– Нет, – ответил негромко монах. – Сундук у него под камнем в земле…
Через какое-то время они принесли к телу трактирщика его сундучок – пустой, с откинутой крышкой, и оставили возле ног-деревяшек – будто несчастный висельник использовал его как подставку под петлёй.
Они снова устроились в эркере, – как ни в чём не бывало; на отгороженной столом от общего зала скамье разложили совместные деньги и те, что обнаружились в сундучке.
– Почти хватает, – бормотал довольный Джо Жаба, – почти хватает… – Подожди, – добавил он быстрым шёпотом и, широко шагая, отправился наверх, к Перебей-Носу.
Оставшийся в одиночестве монах посмотрел в потолок. Он сказал сам себе:
– Если Джо вернёт золото, он ни за что не станет сопровождать меня в Басру. Тут его царство, – куда ещё ему тащить эти горы сокровищ? Нет, он пойдёт со мной лишь в том случае, если он потеряет все свои деньги. Значит, нужно сделать так, чтобы он их потерял.
Монах встал и, как бы разминая ноги, прошёлся по коридорам. Он знал, что искал. Один из не вполне ещё пьяных пиратов окликнул его:
– Послушай, святой отец! А что это вы с Джо Жабой затеваете?
