От ведра веяло холодом. Но не ночным, а подземным, жутким.
— Хозяйка-вода, кровь подземная и наземная, смой с отрока все болезни, унеси их в землю, раствори в соли, отдай отроку свежесть жизни, силу, питающую корни, — скороговоркой проговорил волхв и вылил целое ведро на голову мальчику.
Только что бессильное тело вздрогнуло, пробудилось, всплеснулись в испуге руки, как крылья взлетающей птицы. И стон вырвался изо рта.
— Растирайте его холстиной, — приказал Ставр. — Сильнее растирайте, чтобы кровь забегала. Сильнее, не жалейте труда…
А сам стал доставать новое ведро воды. И так он трижды искупал мальчика, потом завернул его в чистую и сухую холстину и понес в светлицу. Велел следом за собой целое ведро принести и поставить рядом со скамьей, на которой мальчик лежал.
Рагнар ожил, вернулось сознание. И хотя зубы его стучали, теперь взгляд стал осмысленным, хотя по-прежнему страдающим.
— Власко, посмотри… — тихо попросил Ставр.
Власко склонился над ведром. Заключил в свою узкую ладонь тонкую длань больного ровесника. Долго длилось это молчаливое знакомство. Потом Власко заговорил и начал повторять те же заученные слова-заговоры, что произносил в светлице Годослава во Дворце Сокола. Несколько раз повторил. Замер…
— Я вижу тебя, Ставр… — сказал через минуту. — Вижу… Ты уже сильно постарел… Рядом с тобой юноша… Волхв, но не славянский… Он с короткой бородкой… Только недавно начала расти… Ты зовешь его… Ты зовешь его… Олегом…
— Кто этот Олег? — спросил Ставр тихо.
— Волхв Олег… Волхв Олег… Я сейчас увижу… Сейчас… Я увижу… Вот… Он с отцом… Его отца зовут Рагнаром. А рядом с Рагнаром его сестра… Младшая сестра… Ее зовут… Я плохо слышу… Кажется, ее зовут Ефанда[48]…
— Унесите воду, — приказал Ставр. — И оставьте меня с мальчиком.
— С ним все будет хорошо? — спросил воспитатель.
— С ним все должно быть хорошо. Позаботься пока об Олафе. Завтра ему предстоит встреча с королем Карлом и с ярлом Райнульдом.
— Райнульд прибыл? — воскликнул старик в испуге. — Он убьет меня за сына.
— Его самого убило похищение сына. Рагнар будет жив, и завтра ты приведешь сюда его отца. Ярл будет тебе очень благодарен. А сейчас выйдите все. Я помогу мальчику справиться с болезнью.
Заскрипела дверь, хлопнула на сквозняке. Ставр остался один на один с больным. Вздохнул, положил ему обе руки на подреберье, чуть ниже сердца, и долго ловил момент, пока не ощутил, как проникает в него самого через затылок небесная сила, переходит через плечи в руки, а из рук, словно тысячи тонких ручейков, стекает в юное тело Рагнара. И происходило все это так долго, и так сосредоточен был волхв, что не заметил, как пришел рассвет.
А когда в комнате стало совсем светло, Ставр вспомнил, что из-за жары начало турнира перенесено на более ранний срок и ему необходимо идти к Годославу, чтобы подготовить того к турнирным схваткам джауста, как готовил его раньше к меле. Волхв с трудом оторвал ладони, будто прилип-шие к спокойно уснувшему мальчику, с большим трудом поднялся сам и вышел, слегка пошатываясь, почти обессиленный.
— Я вернусь часа через два, чтобы забрать Олафа. Ты тоже будь готов, — сказал он наставнику, который просидел под дверью всю ночь, тоже не сомкнув глаз от беспокойства за воспитанника.
Специально для этого дня монсеньор Бернар приготовил сюрприз племяннику.
Едва король и гости его ложи расселись, как герольд дал эффектную, на публику рассчитанную отмашку, и в ристалище строгой цепочкой выехало пятьдесят солдат в длинных плащах цветов королевского дома. Красный плащ чередовался с синим, и так далее…
— А это еще кто такие? — благодушно поинтересовался король, чувствуя, что если его не поставили в известность, значит, для него приготовили что-то интересное и красивое.
— Это? Это, Карл, солдаты… — ответил Бернар и улыбнулся почти неуловимо.
Конники выстроились в строгую линию под королевской ложей, спиной к королю. И одновременно, по команде герольда, откинули плащи, поднесли к губам боевые рожки, обычно зовущие воинов в атаку, и протяжно затрубили. Единый мощный звук, сливаясь из пятидесяти рожков, повис над берфруа и над ристалищем. Карл заулыбался. Ему понравилась затея дядюшки.
И тут же, вызванные громким сигналом, из своих палаток одновременно вышли все десять зачинщиков. На них были прекрасные парадные доспехи с золотой насечкой, каждый из которых мог бы служить украшением самой изысканной галереи любого из королевских дворцов. Утреннее солнце, еще не жаркое, сияло и играло, отражаясь в золоте и стали, придавая параду яркую торжественность и зрелищность.
Герольд начал официальное представление. Имена, титулы и заслуги рыцарей звучали громко и протяжно. И тут же в каждом из углов ристалища помощники герольда повторяли эти звучные имена и титулы, чтобы все слышали и все помнили, какие славные воины будут демонстрировать свое мастерство.
Торжественная процедура радовала сердце монарха, но он все же выглядел рассеянным, осматривая поле предстоящих схваток, рыцарей-зачинщиков и рыцарей со стороны.
— Ваше Величество, — раздался за спиной отвлекающий шепот майордома. — Ярл Райнульд Трюгвассен желает выразить вам свое уважение.
Карл поднялся. Одновременно, услышав сообщение, поднялся и дядюшка Бернар, понимая, что граф Оливье, как маршал турнира, должен сидеть в первом ряду и не может уступить место брату норвежского короля. Все придворные всегда дорожили местом, расположенным как можно ближе к королю. Только один монсеньор Бернар, понимая, что у него, в соответствии с родственными отношениями, ничего не прибавится и не убавится от того, где он будет сидеть, был к этому равнодушен. И потому Бернар просто шагнул через ряд, чтобы оказаться у короля за спиной рядом с Алкуином, появившимся в ложе с опозданием.
По проходу, стуча грубыми морскими сапогами, прошествовал тяжеловесный эрл. Поклонился с достоинством и уважением, с особой северной грацией.
— Я рад приветствовать вас, Ваше Величество, на этом торжественном и прекрасном зрелище, вполне достойном славы королевского войска, — сказал Райнульд низким голосом, произнося франкские слова почти без акцента. В молодости ярл служил командиром одного из отрядов личной гвардии византийского императора, и большую часть его отряда, наряду с норманнами, составляли франки. Там он и имел возможность выучить в дополнение к греческому и франкский язык. — Меня привел в ваши края случай, о котором я хотел бы поговорить позже, если у вас найдется для меня несколько минут. А сейчас, Ваше Величество, я не желал бы отвлекать вас от зрелища, и только имею нескромность поинтересоваться вашим самочувствием и самочувствием королевы и ваших детей.
