Договорить, куда нужно отправить маркизу, он не успел. Лотарь сгреб его в охапку, стащил с резного трона, повалив трон ногой, и поставил на ноги.
– Мужчина встает, когда к нему в дом входит дама! – прорычал он. – Где тебя воспитывали, поросенок, если ты не знаешь элементарных правил вежливости?!
– Она раздает пощечины, а я должен ей руки целовать?
– Ты скорей бы укусил, чем поцеловал! А теперь слушай внимательно, я не буду повторять. Мы привезли тебе твою невесту!
– Невесту?
– Господин де Режий на балу трехсотлетия объявил о вашей помолвке, и ты лично пригласил нас на свадьбу!
– С тех пор все изменилось! Она сбежала, поселилась у вас в усадьбе, всячески меня порочила. И мне жениться на такой…
Чувство оскорбленной гордости взяло верх над страхом, Мари вспыхнула.
– Такой?! За кого меня принимает этот мерзкий тип? Это я не хочу выходить за него замуж, хоть и собиралась! А теперь получите!
Мари сняла с пальца кольцо и положила его на стол. Альдо машинально взял его в руки, осмотрел и пренебрежительно положил обратно.
– Много вы не потеряли. Жених не раскошелился. Впрочем, с его коллекцией невест, он не мог себе позволить дорогие подарки. Но мы здесь не для того, чтобы обсуждать обручальные кольца. Мадемуазель де Режий предала гостеприимство тех, кто ее приютил, сообщив вам, что мадемуазель дю План-Крепен вернулась в усадьбу, чем засвидетельствовала свою привязанность к вам.
– И мы приехали, чтобы вернуть вам ваше достояние в обмен на ту, которую вы удерживаете у себя силой, – объявил Лотарь.
– Я? Я никого у себя не удерживаю. Юная дурочка ошиблась адресом. Хотела позвонить сюда, но ошиблась номером и попала, несомненно, на какого-то разбойника, который решил воспользоваться случаем. У семейства Водре здесь нет друзей…
Последние слова Карла-Августа заглушил утробный рык Лотаря. Услышав, что говорит о Водре-Шомарах новый владелец замка Гранльё, он схватил его за галстук и принялся неистово трясти. Присутствующий здесь слуга молча и с изумлением наблюдал за разворачивающейся сценой. Правда, укрощал слугу еще и револьвер, который снова появился в руке Альдо.
– Всем стоять спокойно, – предупредил он. – Я всегда попадаю в цель, даже движущуюся.
Лотарь ослабил хватку. Карл-Август принялся растирать себе шею. И как только обрел голос, заорал на слугу:
– Пень дубовый!! Застыл как вкопанный! А ну бегом за Панкрасом и его подручными! И чтобы за пять минут вышвырнули отсюда эту сволочь!
Но слуга не успел выполнить приказ барона, дверь распахнулась, и на пороге появился Гуго. Он не произнес еще ни слова, но весомость его присутствия сразу дала о себе знать: все молча застыли на месте. Может быть, потому что одетый в черное, в охотничьих сапогах, свитере с высоким воротником и с прядями волос, падающими на лоб, он странным образом напоминал старинный портрет, которому не хватало лишь почетного ордена Золотого руна.
Он обвел присутствующих спокойным взглядом, повернулся к госпоже де Соммьер и низко ей поклонился. Потом улыбнулся юной Мари и после того, как Карл-Август злобно спросил, что ему тут понадобилось, обратился к нему:
– Я пришел просить вас от имени Господа и от имени нашего предка, чье имя мы носим, отказаться от зла, которое прочно поселилось в вас. Я умоляю вас вернуть свободу благородной женщине, которая попала в беду только лишь из желания меня спасти. Западня, в которую она попала, не достойна ее и недостойна имени, какое мы оба носим.
– У нас разные имена, поскольку мы теперь принадлежим к разным национальностям.
– Зачем играть словами? В наших жилах течет одна кровь, и мне причиняет боль то зло, которое вы не устаете сеять вокруг себя.
– Советую вам не вмешиваться в то, что вас не касается! Я живу так, как считаю нужным.
– Можно жить по-своему, но нельзя причинять зло другим.
– А можно не читать мне проповеди? Я буду и впредь поступать так, как мне нравится.
– Вам нравится сеять вокруг боль и безнадежность? У вас теперь есть все, о чем вы мечтали. «Три брата» отныне в вашем распоряжении.
– Не все! Герцог Филипп, оказывается, купил у венецианца не три рубина, а шесть! Шесть рубинов, чтобы вставить их в корону. Я не вижу причины, почему я должен от них отказаться!
– Опять все сначала? Я полагал, что…
– Я хочу еще и бриллиант. Нет, до конца еще далеко! Тем более что никто, похоже, не собирается искать его для меня!
Альдо, понимая, что эти слова обращены к нему, вступил в разговор.
– Требуя невозможного, вы пытаетесь оправдать свои преступления. Но вы же знаете, что бриллиант исчез много веков тому назад.
– Знаю, но мне не кажется, что найти его невозможно! Сколько веков было потрачено, чтобы разыскать четыре драгоценных камня из наперсника первосвященника Иерусалима? И вы, князь Морозини, сколько лет потратили на то, чтобы его отыскать? Три года? Или больше? Но вы же их нашли?
– Когда ты свободен и у тебя достаточно времени, можно тратить его на поиски исторических драгоценностей. Но хочу вам напомнить, что сейчас мы ведем речь совсем о другом! О каком количестве времени говорит вот эта записка? – Альдо достал полученное утром письмо из кармана. – Еще немного, и женщина удивительного благородства умрет от голода и жажды! Неужели вам это безразлично? Скажите мне, где она, и я дам вам слово, что отыщу для вас проклятый камень!
– А мне кажется, что вы будете искать гораздо лучше, если я вам не скажу, где она находится.
В следующую секунду Карл-Август уже лежал на земле. Адальбер, не в силах больше сдерживаться, свалил его ударом кулака.
– Да я задушу тебя, если ты немедленно не скажешь, где она! Как ты думаешь, долго ли тебе осталось жить?
– На… помощь, – проскрипел Карл-Август. – Люди!
– Я посоветовал им оставаться на местах, – сказал Альдо. – Первый, кто войдет сюда, получит пулю. Мы торопимся. Где она?
– Я… я… не знаю! Клянусь!
– Кто тебе поверит, мразь? – прошипел Адальбер, продолжая сидеть верхом на спине распростертого на полу Карла-Августа.
Мари де Режий, о которой все успели забыть, но которая, очевидно, не без удовольствия наблюдала за происходящим, вдруг высказала свое мнение.
– А что, если спросить об этом женщину, которая здесь сидела? – предложила она, указав на голубой фуляр.
– Мысль хорошая, но, боюсь, уже слишком поздно, – огорчилась маркиза.
В самом деле, удаляющийся рокот мотора подтвердил ее опасение.
– Действительно, поздно! Кто была эта женщина?
– Моя хорошая знакомая, – прошептал Карл-Август. – Она здесь совершенно ни при чем.
– Это вы так говорите, – заявила Мари со все возрастающей уверенностью. – Почему бы ей не быть нашей милой и дорогой мисс Фелпс? Я ведь не ошиблась, барон?
