– Не уверен, Ричард, что нам удалось найти все, – сказал капитан.
– Достаточно того, что есть,– отозвался Шарп.
– О, в этом я не сомневаюсь. Я ни о чем подобном и не мечтал!
За раскопками внимательно наблюдал лорд Памфри. Появился он неожиданно, в сопровождении десятка солдат, и сразу же заявил, что намерен обеспечить сохранность сокровищ казначейства.
– Хотя я бы взял пример с Нельсона,– сказал он Шарпу,– и сделал вид, что ничего не замечаю. Не питаю больших симпатий к казначейству. Да и кому оно нравится? Но что-то придется вернуть.
– Придется?
– Надеюсь, они ответят мне взаимностью, так что придется. Но вы, Ричард, не стесняйтесь, пользуйтесь моментом, а на меня внимания не обращайте. «
Шарп передал Памфри списки.
– Лависсер мертв, сэр.
– Вы меня радуете, Ричард. Очень радуете.– Памфри развернул листки.– Что это? Кровь?
– Кровь, милорд.
Памфри посмотрел на лейтенанта, увидел в глазах еще не остывшую злость и предпочел не задавать лишних вопросов: ни о подпалинах на зеленом мундире, ни о запекшейся на волосах крови.
– Спасибо, Шарп. А как же Сковгаард?
– Он жив, сэр. Хотя и сильно покалечен. Прошлой ночью от бомб сгорели его склад и городской дом. Ничего не осталось. Но у него есть другой, за стеной, в Вестер-Фаллед. Я как раз туда собираюсь. Хотите его навестить?
– Пожалуй, я немного подожду с визитом.– Шарп повернулся, но Памфри удержал его за руку.– Вы, наверное, знаете, каковы его планы. Сковгаард переезжает в Британию? Здесь ему оставаться нельзя.
– Нельзя? Почему, сэр?
– Мой дорогой Шарп, мы останемся здесь не более чем на месяц, в крайней случае два. После нашего ухода Дания наверняка склонится в сторону Франции. И долго ли, по-вашему, протянет тогда Сковгаард?
– На мой взгляд, милорд, старик скорее отправится в ад, чем в Англию, так что вам придется поломать голову, как его защитить. И не только самого Сковгаарда, но и его дочь.
– Его дочь?
– Да. Она знает столько же, сколько и ее отец. Вы ведь позаботитесь о них, милорд?
– Может быть, переправить их в Швецию? – Лорд задумчиво покачал головой.– Хотя я бы, конечно, предпочел Британию. В любом случае, Шарп, даю вам слово, что французы их больше не побеспокоят.
Шарп посмотрел на Памфри, и тому стало не по себе от этого твердого, пронзительного взгляда, но потом стрелок кивнул, удовольствовавшись обещанием, и зашагал прочь. Карманы его были набиты золотом. Он знал, что капитан Чейз и матросы тоже о себе не забудут, как и лорд Памфри, который возьмет свою долю, прежде чем вернет деньги казначейству.
Впрочем, самому Шарпу, несмотря на золото в карманах, богатство не грозило.
Не суждено ему было и остаться в Дании. Оле Сковгаард запретил дочери выходить замуж за англичанина. Собрав оставшиеся силы, старик в самой резкой форме выразил свою волю по этому вопросу. Разумеется, нарушить родительский запрет Астрид не могла. Придя в большой загородный дом в Вестер-Фалледе, Шарп застал ее почти в слезах.
– Он уже не передумает, Ричард.
– Знаю.
– Отец возненавидел Британию, и эта ненависть распространяется на тебя. Он говорит, что ты не христианин, и я не могу…– Она не смогла закончить и замолчала, но тут же нахмурилась, когда Шарп начал доставать из карманов и складывать на клавикорды спекшиеся куски и пригоршни монет.– Думаешь, деньги заставят его переменить мнение? Если…
– Деньги не для него. И даже не для тебя, если только ты не захочешь их взять,– сказал Шарп, выгребая последние гинеи. Во время обстрела в доме размещались британские офицеры, и на прекрасном деревянном полу остались следы обуви, а на плетеных ковриках засохшие комочки грязи.– Ты говорила, что хочешь перестроить приют. Теперь у тебя есть на это деньги.
– Ричард! – Астрид попыталась вернуть золото, но он решительно покачал головой.
– Мне оно не нужно.– Конечно, деньги были нужны и ему самому, очень нужны, но за последний месяц Шарп и так украл немало, а главное, больше всего на свете он хотел, чтобы ее мечта сбылась.– Отдай его детям.
Астрид расплакалась, и Шарп обнял ее.
– Я не могу уехать без согласия отца,– прошептала она, немного успокоившись.– Так поступать нельзя.
– Не можешь,– согласился Шарп. Он не понимал покорности Астрид, но понимал, что это важно для нее.– Один человек сказал, что у вас здесь очень респектабельное общество. Боюсь, мне в него не попасть. Благочиния не хватает. Так что, наверно, оно все к лучшему. Но однажды, кто знает, может быть, я еще вернусь, а?
Он вернулся в город через кладбище, где уже вырыли огромную яму для погребения погибших от огня.
В тот же вечер во дворце Амалиенборг лорд Памфри отделил часть золота и уложил в свой сундучок. Оставшееся – получалось около девяти тысяч гиней – будет возвращено казначейству, а разница между первоначальной и итоговой суммами списана на Джона Лависсера.
– Я бы предложил отправить золото с Шарпом, – сказал Памфри сэру Дэвиду Бэрду, когда они встретились на следующий день.
– Почему именно с ним?
– Потому что я хочу убрать его из Копенгагена, – объяснил Памфри.
– Что еще он натворил? – нахмурился генерал.
– Лейтенант Шарп четко выполнил все данные ему инструкции и справился с поручением превосходно. Так что, сэр Дэвид, примите мои поздравления. Помимо прочего, я попросил его позаботиться о двух людях, жизни которых угрожала немалая опасность. Шарп защитил их, да вот только интересы его высочества несколько изменились. Теперь эти люди нам более не нужны. – Лорд улыбнулся и провел тонким пальчиком поперек горла.
Бэрд поспешно поднял руку.
– Хватит, Памфри, помолчите. Не желаю слышать о ваших темных делишках.
– И поступаете весьма разумно, сэр Дэвид. Но, пожалуйста, уберите лейтенанта Шарпа как можно быстрее. Человек он, к несчастью, излишне простодушный, и мне не хотелось бы наживать врага в его лице. Думаю, он еще будет нам полезен.
В день отплытия город еще дымился. В воздухе уже ощущалась осень, принесенная холодным ветром из Швеции, но небо оставалось чистым, и его портило лишь огромное серое облако дыма, медленно дрейфовавшее над Зеландией. Город уже скрылся за горизонтом, а дым все еще висел над ним. Шарп думал об Астрид и, к счастью, уже не думал о Грейс, и хотя сомнения еще путали мысли, он по крайней мере знал, что будет делать дальше. Вернется в казарму, к прежним обязанностям квартирмейстера, но уже с обещанием, что в следующий раз, когда полк выступит на войну, о нем не забудут. А война придет обязательно. Там, за затянутым дымом горизонтом, лежала Франция, хозяйка чуть ли не всей Европы, и пока французы не разбиты, покоя не будет. Мир снова обретал солдатское лицо, а Шарп был солдатом.
