— Однако эта надежда очень слаба, не правда ли?
— Признаюсь.
— Благодарю еще раз… Теперь, когда вы сказали мне все, будьте так добры, позовите моего слугу.
Жак ждал в сенях и тотчас прибежал к барину.
— Друг мой, — прошептал ему кавалер, — возьми из чемодана двадцать пять луидоров, проводи доктора до дверей, отдай ему деньги и дай понять осторожно и вежливо, что я желаю, чтобы он более не возвращался. У меня есть причины действовать таким образом.
Жак тотчас повиновался. Хотя доктор нашел этот поступок очень необычным, однако в глубине души он обрадовался, потому что, считая Рауля уже при смерти, предпочитал, чтобы он перешел от жизни к смерти без его посредничества. Жак вернулся, исполнив поручение.
— Друг мой, — сказал кавалер, — через несколько часов меня не будет на свете…
— Что вы, кавалер! — вскричал слуга, остолбенев. — Что вы? Полноте!.. Это невозможно!..
— До того возможно, — возразил Рауль с улыбкой, — что это непременно случится… и, говоря откровенно, я не очень огорчаюсь… Заслуживает ли эта жизнь того, чтобы сожалеть о ней?
Жак не мог удержаться от слез; кавалер прибавил с живостью:
— Зачем приходить в отчаяние? Это ни к чему не послужит, да теперь и не время… Я должен отдать тебе приказания… Исполнение этих приказаний требует чрезвычайной поспешности, притом надо действовать очень осторожно… Я могу положиться на тебя, не так ли?..
— До самой смерти! — пролепетал Жак, рыдая.
— Ты знаешь, что я торопился возвратиться в Париж в ту проклятую ночь, в которую случилось с нами это несчастное происшествие?..
— Знаю, кавалер.
— Судьба решила иначе: вместо того, чтобы быть в Париже в добром здоровье, я умираю здесь! Но меня там ждали, и я должен был отдать некоторым особам бумаги, содержание которых должно остаться тайной для всех. Эти бумаги я поручу тебе отвезти по принадлежности.
— Я исполню ваши приказания в точности, клянусь вам!
— Подай мне черепаховую шкатулку, которую ты кстати догадался вынуть из кареты. Если не ошибаюсь, я вижу эту шкатулку на камине.
— Вот она, кавалер.
И Жак поставил на постель шкатулку.
Рауль снял с шеи крошечный золотой ключик, висевший на черной ленте. Этим ключом он отпер шкатулку, из которой вынул два пакета с бумагами, перевязанными красными шнурками, припечатанными огромной печатью с изображением демона. Красным карандашом, который находился там же, в шкатулке, возле бумаг, Рауль пометил пакеты номерами 1 — м и 2 — м.
— Жак, — сказал он потом, — слушай меня хорошенько и не забудь ни одного слова.
— Положитесь на мою память, — отвечал слуга, — она не изменит.
— Ступай в Сен-Жермен, — продолжал Рауль, — возьми там почтовую лошадь и поезжай в Париж, не останавливаясь ни на минуту на дороге и не говоря с кем бы то ни было прежде, чем приедешь…
— Слушаю, кавалер.
— Приехав в Париж, тотчас сделай все, что я тебе скажу…
— Что бы это ни было, и пусть бы это стоило мне жизни, все ваши приказания будут исполнены…
— Ты видишь эти два пакета бумаг?
— Вижу.
— На каждом стоит номер; можешь ты прочесть эти номера?
— Первый и второй, — отвечал Жак, указывая пальцем на пакеты.
— Хорошо, — сказал Рауль, — я продолжаю: в Париже остановись на улице Шерш-Миди, в гостинице под вывеской «Царь Соломон».
— «Царь Соломон»! — повторил Жак. — Я запомню это название.
— Хозяин гостиницы, — продолжал Рауль, — низенький и худенький человек, лет шестидесяти. Скажи ему, что ты хочешь остановиться в Комнате Магов; он спросит тебя, откуда ты приехал… вместо ответа покажи ему этот перстень, только прежде открой чашечку…
Рауль снял с пальца перстень и подал его Жаку. Этот перстень был золотой, с ободками из полированного железа, и имел форму тех перстней, которые называются chevalieres. На чашечке была вырезана готическая цифра 5; чашечка эта оборачивалась кругом; на другой стороне ее открывался аметист, с резным изображением точно такого же демона, какой был представлен на большой печати, о которой мы уже говорили.
— Понимаешь? — спросил кавалер, объяснив слуге механизм перстня.
— Совершенно, — отвечал Жак.
— Хозяин гостиницы, — продолжал Рауль, — тотчас окажет тебе самое почтительное внимание и приведет в комнату во втором этаже, где оставит тебя одного. Вокруг этой комнаты ты увидишь большие шкафы, в которых висит множество костюмов разного сорта, всяких цветов, на всякий рост. Вместо своей ливреи надень полный костюм комиссионера.
Кавалер замолчал на минуту, потом вынул из черепаховой шкатулки железный ключ, сделанный чрезвычайно замысловато, и продолжал:
— В этой самой комнате, возле камина, находится большой сундук, с виду как будто из старого прогнившего дерева, но он только выкрашен таким образом, а на самом деле это сундук железный; он привинчен к полу. Отопри сундук этим ключом и положи в него пакет по номером 2, а пакет под номером 1 спрячь в карман и ступай в улицу Св. Доминика, в отель маркиза де Тианжа.
— Я знаю это имя, — сказал Жак, — знаю, где и отель маркиза.
— По всей вероятности, швейцар тебя не пропустит. Поручи ему сказать маркизу, что тебя прислал номер 5, и маркиз де Тианж тотчас тебя примет.
— Что же я должен сказать ему?
— Отдай ему пакет и обрати его внимание на то, что печать цела… Он станет расспрашивать тебя обо мне, где я и почему сам не приехал. Не отвечай на эти вопросы, а скажи только, что на другой день, в какое время будет ему угодно, ты придешь за ответом, если он сочтет нужным отвечать на бумаги, которые успеет до тех пор прочесть.
— Не забуду ни одного слова, — сказал Жак.
Рауль продолжал:
— Оставив отель Тианжа, вернись на улицу Шерш-Миди, в гостиницу «Царь Соломон», возьми пакет под номером 2 и ступай в Пале-Рояль…
— В Пале-Рояль? — повторил Жак.
— Да, — ответил Рауль, — спроси Максима, камердинера регента, отдай ему перстень, попроси показать регенту и сказать ему, что принесший этот перстень требует немедленной аудиенции…
— Регент меня примет? — вскричал Жак с изумлением.
— Не только примет, но еще и не заставит ждать ни минуты, если только ты застанешь его в Пале-Рояле.
— А если его там нет, что мне делать?
— Дождись его возвращения, чтобы исполнить поручение как можно скорее.
— Как я должен себя вести в присутствии регента?
— Отдай ему бумаги и отвечай на все вопросы, какие он задаст тебе обо мне, только умолчи о том, в каком месте я нахожусь, и ни слова не говори об опасности моего положения… попроси его, кроме того, дать тебе ответ на другой день.
— Слушаю, кавалер.
