— Ратники стали жертвой подлых слухов. Отныне хранитель царской печати Неши каждые семь дней будет сообщать им, как обстоят дела в наших землях. И сама я буду приезжать в лагерь как можно чаще.
Тетишери ласково взяла дочь за руку.
— Без тебя, Яххотеп, Египта бы уже не было.
— А без тебя, мама, не было бы плодов моей борьбы. Твоя мудрость и дальновидность помогали мне одерживать победы. А теперь ты готовишь Яхмоса к тем трудным и жестоким сражениям, которые ему предстоят.
— Наш Яхмос удивительно повзрослел, и все-таки он еще совсем ребенок. Камос всегда был нетерпелив, мгновенно загорался, был необыкновенно деятелен. Яхмос разумен, осторожен и должен все взвесить прежде, чем примется за дело. Ему нужно время, чтобы усвоить новое. Лучше его не торопить, не подталкивать, он должен не спеша набираться сил и знаний. Но кто знает, будет ли у него такая возможность?
Яххотеп была согласна с матерью, сейчас время было им дороже всего. Как было бы хорошо, если бы гиксосы не спешили нападать на Фивы.
Управитель царского дома Карис принес Тетишери медовое печенье и свежий гранатовый сок.
— Придворный целитель хотел бы осмотреть вас, госпожа, — сказал он с низким поклоном.
— Не вижу в этом никакой необходимости, — улыбнулась старая дама. — Лучше прикажи приготовить мне вкусный обед.
Заметив тень озабоченности на лице Кариса, Яххотеп простилась с матерью и вышла из ее покоев вместе с сановником.
— Только что скончался верховный жрец Карнака, госпожа. Вашей матери я хотел бы сообщить новость как можно позже. Они были одних лет, прекрасно понимали друг друга, и я боюсь, что его смерть может подействовать на нее угнетающе.
— Я согласна с тобой, Карис, не будем торопиться с печальной вестью. Что еще?
— Помощник верховного жреца, считающий себя его законным преемником, не слишком подходит для этой должности.
— Почему ты так думаешь?
— Этот человек исполнен гордости, у него черствое сердце. Вместо того чтобы служить богам, он служит собственному тщеславию.
Карис, обычно склонный смягчать недостатки, на этот раз удивил Яххотеп резкостью своего отзыва.
— Верховным жрецом Амона должен быть человек, на которого вы можете полностью положиться, госпожа. Когда вы отправитесь в поход он будет отвечать за связь неба с землею, Фивы будут зависеть от него. Тот, кто ныне считает себя преемником, не поднимется к небесам, он останется на земле и будет заниматься интригами, укрепляя свою собственную власть.
— Кого ты предлагаешь?
— У меня нет достойного предложения, я полагаюсь на ясновидение супруги бога, госпожа.
— Мне кажется, твой богатый жизненный опыт поможет тебе быть прекрасным верховным жрецом, Карис.
— Нет, госпожа, мое место здесь, во дворце.
— Собери жрецов, писцов и чиновников в открытом дворе Карнакского храма.
— Хирея приглашать?
Яххотеп улыбнулась:
— Не стоит, лучшего смотрителя житниц и управителя земельных угодий мне не найти.
Супруга бога вошла во внутренний двор храма, и все взоры обратились к ней.
Помощник верховного жреца сделал несколько шагов вперед.
— Список сокровищ храма Амона в вашем распоряжении, госпожа, равно как папирусы, необходимые для богослужений.
— Сначала я попрощаюсь с усопшим, а потом займусь описями.
— Он покоится в особом помещении при храме. Я с удовольствием провожу вас туда.
— Благодарю. Я знаю, где оно располагается.
Помощник верховного жреца был явно обижен.
Царица медленно шла, вглядываясь в лица людей, которых собрал здесь Карис. Вдруг она остановилась — ее внимание привлек человек лет тридцати, со спокойным лицом и серьезным сосредоточенным взглядом.
— Чем ты занят в храме?
— Украшаю дарами алтари богов.
— Знаешь ли ты священные гимны?
— Когда не служу в храме, я читаю папирусы с древними письменами.
— Что ты знаешь об Амоне?
— Он — творец самого себя, создатель вечности, одарившей нас благодатью света. Он — единственный, пребывающий во всем и порождающий множество. Его подлинное имя навеки покрыто тайной. Его правое око — день, его левое око — ночь. Он пастырь и он же кормщик. Владыка тишины, прародитель богов.
— Красивые речи мало помогают делу, — усмехнулся помощник верховного жреца. — Карнаку нужен опытный и дельный распорядитель. Чем нам поможет знаток древних премудростей?
— Верховного жреца выбирает супруга бога, не так ли?
— Именно так, госпожа, потому я и призываю вас подумать. Много лет я трудился рука об руку с моим повелителем и считаю, что он не зря приблизил меня к себе.
— А почему он не назначил тебя своим преемником?
Вопрос застал помощника верховного жреца врасплох, он не был готов к ответу.
— Болезнь помешала ему, он очень ослабел. Но никто не сомневался, что воля его именно такова. Не Джехути, украшающему алтари, быть верховным жрецом!
— Джехути, — задумчиво произнесла Яххотеп. — Так, значит, ты носишь имя бога Тота, хранителя священных письмен. Мне видится в этом знамение.
Помощник верховного жреца застыл, не в силах поверить собственным ушам.
— Напиши свое имя на кусочке папируса, — обратилась к помощнику верховного жреца Яххотеп, — и ты, Джехути, тоже напиши свое имя. Я положу ваши имена в святилище богини Мут, которая даст нам знать о своем решении.
Царица вошла в помещение, где жрецы молились богине Исиде, собираясь начать бальзамирование усопшего. Яххотеп тоже помолилась над покойным верховным жрецом. Прочитав священные гимны, она пошла за ответом в храм богини Мут, у статуи которой лежали оба папируса: один почерневший, другой нетронутый. Взяв их, Яххотеп вернулась во двор храма.
Помощник верховного жреца стоял, крепко сжав кулаки. Джехути смотрел отстраненно и спокойно.
— Один папирус богиня Мут спалила небесным огнем, — сказала Яххотеп и бросила почерневший папирус, ставший сразу же горсткой пепла. — Второй остался целым и невредимым.
— Нам должно принять волю незримых, — громко провозгласил помощник верховного жреца, узнав свой папирус в руках Яххотеп.
Царица протянула его помощнику.
Он прочитал громким голосом имя Джехути.
Стройный, высокий, с глубоким и серьезным взглядом наследник престола Яхмос вошел в Карнакский храм. Прежде, чем пройти в святилище сквозь портал из розового гранита, он долго стоял, созерцая строгие прямоугольные столпы, суровый вид которых радовал его сердце. Именно так и человек должен держаться под ударами судьбы. Не меньшее восхищение вызывали в юном наследнике огромные опоры в виде статуй Осириса со сложенными на груди руками: одна сжимала царский жезл, другая — знак жизни.
