– Он колдун?
– В его руки попала колдовская книга, где рассказывается, как жить вечно. Когда мы встретились, уже тогда его возраст насчитывал сотни лет. И с ним мы немало лет прожили, многому я у него научилась. Ценил он меня, но все равно решил со мной расстаться, как и со многими до меня. Не захотел поделиться со мной секретом вечной жизни, не сохранил он мне молодость. Много горя я испытала, моя любовь к нему перешла в лютую ненависть. Поклялась я себе, что отомщу ему ужасной местью – лишу его бессмертия, чтобы он узнал, что такое старость и дряхлость! Не один десяток лет искала я его, успела состариться, но все же нашла, и его колдовская книга находится у меня. Теперь он смертен и умрет от старости и болезней! – Ведьма злорадно расхохоталась.
– Почему тогда ты его боишься? В этой лесной глуши ему тебя непросто отыскать.
– Сложно обычному человеку, а он – дьявол!
– Будь спокойна, если он тут появится, ему несдобровать, пусть он хоть сто раз колдун! Моя сабля поразит его!
– Надеюсь на то, что и ты сдержишь свое слово.
Данила поднялся и, подойдя к шалашу, снова посмотрел на спящую девушку. По выражению лица казака можно было догадаться, что его гложут противоречивые мысли. Данила махнул рукой, словно отрубая и отбрасывая от себя нечто ненужное и невидимое.
– Приступай к ритуалу, ведьма! – скомандовал старухе Данила. – Пропадай моя душа – лишь бы вернуть Христю!
– Вынеси Христину и положи ее сюда, – велела старуха.
Казак осторожно поднял на руки девушку, вполголоса говоря: «Теперь ты моя Христинка, и больше я тебя никому не отдам!» – и выполнил требование ведьмы.
Вскоре на поляне запылали костры, обозначившие пентаграмму, в центре которой находилась спящая девушка. Ведьма достала книгу в дорогом сафьяновом переплете с золотыми вставками и начала читать глухим голосом слова незнакомые, необычные, неизвестно что обозначающие. Внезапно прервав чтение, старуха приказала:
– Веди сюда паныча!
Данила подошел к связанному Вацлаву, от страха ворочавшемуся на земле, и, схватив его за ворот, потащил к ведьме. Паныч как мог сопротивлялся, извивался ужом, пытался ногами зацепиться за кусты, вылезшие из земли корневища, но это ему не помогло.
Ведьма велела пленнику встать на колени. В руке у нее оказался нож, который она угрожающе приставила к его шее. Вацлав перестал дергаться, поняв, что его ожидает. Он мог только хрипеть, придавая этим звукам жалостливые нотки. Вдали послышался шум, словно кто-то грузный пробирался сквозь заросли, и вскоре стали слышны голоса. Было очевидно, что приближается группа людей. Старуха замолчала и обеспокоенно посмотрела на Данилу.
– Это по наши души! Нужно тикать, казак!
– Закончи ритуал, ведьма!
– Не успею – требуется много времени!
– Продолжай ритуал, иначе твоя душа отправится в ад значительно быстрее! – Данила вытащил кинжал, кольнул острием старуху, и та подскочила от боли.
Она стала читать еще быстрее, но, судя по выражению ее напряженного лица, ее мысли занимал отнюдь не ритуал. Внезапно совсем близко раздался громкий грубый голос, исполненный торжества:
– Сюда! Здесь они!
Послышался треск – кто-то лез напролом через кусты.
Ведьма опустила нож, Вацлав встрепенулся, упал на землю и, хотя был связан, пополз ужом к кустам. Данила выхватил саблю и бросился навстречу выскочившим на поляну двум гайдукам – видимо, это был передовой дозор. Они также обнажили сабли, но тот, который шел впереди, зацепился ногой за корень и упал. Данила не преминул этим воспользоваться. Сделав обманный выпад, он быстро, словно юла, развернулся на месте, и его кинжал вошел в бедро гайдука. От боли у того подогнулись колени и он упал на землю. Второй гайдук успел подняться, но острие сабли Данилы уже застыло у его шеи.
– Хочешь жить – бросай саблю! Не вынуждай меня, Максим! – прорычал Данила, узнав сотоварища.
Гайдук на мгновение застыл, затем отбросил саблю, а потом и кинжал. Раненый гайдук поднялся, но с трудом удерживал равновесие. Данила обернулся, ища взглядом ведьму, но той уже не было. Этим воспользовался безоружный гайдук, молниеносным движением он выхватил из-за голенища спрятанный там нож и метнул его в Данилу. Тот едва успел увернуться. Гайдук, сделав длинный кувырок, в одно мгновение подхватил с земли саблю. Однако Данила оказался проворнее, его сабля, сверкнув, словно молния, как тростинку перерубила запястье гайдука. Тот взвыл от боли; обхватив здоровой рукой обрубок, из которого хлестала кровь, он с ужасом смотрел на лежащую на земле отрубленную кисть, по-прежнему сжимающую рукоять теперь уже бесполезной сабли.
– Прости, Максим, не хотел я тебя увечить! – Данила диким взглядом налитых кровью глаз оглядел поляну.
Девушка по-прежнему безмятежно спала, ее неестественный сон ничто не могло нарушить. Паныч Вацлав лежал неподвижно, под его головой расплылась лужа крови: убегая, ведьма Ломозянка успела лишить его жизни. Шум, свидетельствующий о приближении множества людей, нарастал. Данила наметанным взглядом окинул поляну и, обнаружив едва заметные оставленные ведьмой следы, бросился за ней, на прощанье по-отечески перекрестив спящую девушку.
Данила бежал легко, саблю он держал двумя руками над плечом, направив лезвие за спину, чтобы оно не цеплялось за ветки. Однако погоня не отставала – видимо, преследователи отрядили вперед несколько человек налегке.
Преклонный возраст и тяжелая книга не позволяли ведьме Ломозянке бежать долго и быстро, не прошло и часа, как Данила ее настиг. Старуха лежала на земле, тяжело дыша, широко открыв рот, – силы ее оставили. Колдовскую книгу она крепко прижимала к груди.
– Ну что, колдунья, пришел твой последний час! Обманула ты меня – не вернула к жизни Христинку! – Данила острием сабли подцепил колдовскую книгу, намереваясь отбросить ее в сторону, но ведьма еще крепче прижала ее к себе.
– Не все еще потеряно, казак! Свидишься с Христиной, если колдовская книга будет в твоих руках.
– Снова обманываешь, ведьма?
– Сил у меня больше нет бежать. Забери эту книгу и спрячь, чтобы не попала она ему в руки…
– Кому?
– Настоящее его имя – Николя…
Из кустов раздался выстрел, и Данила, схватившись за грудь, упал на землю. Страшная боль сжигала его изнутри, он стиснул зубы, чтобы не застонать. Его сознание затуманилось, он увидел приближающиеся темные безликие фигуры, напоминающие монстров из преисподней, и провалился в темноту.
– Кончился Данила. – Низенький юркий гайдук с еще дымящимся пистолем подошел к лежащему на земле казаку. – Его душа отправилась в преисподнюю.
– Знатный был рубака – против него никто в сабельном бою не мог выстоять. – Гайдук постарше со шрамом на щеке стянул с головы шапку и с грустью глядел на неподвижное тело Данилы. – Сгубила его чарами ведьма. Петра, своего побратима, не пожалел, да и Максим, наверное, не выживет. – Гайдук в сердцах плюнул. – Андрей теперь не ходок, придется его нести.
– Пуля уравнивает шансы большого и маленького, сильного и слабого, – кичливо заметил низенький гайдук.
– Не по-лыцарски это.
– А то, что он с ведьмой зарезал молодого паныча, – по-лыцарски? – Низенький гайдук злобно осклабился.
Гайдук со шрамом ничего на это не сказал, он не спеша догнал старуху, которая пыталась уползти в кусты, не расставаясь с книгой в богатом переплете. Гайдук припечатал ведьму к земле ногой, словно собираясь раздавить.
– Стой, паскуда! – Наклонившись, гайдук вырвал у старухи книгу.
– Похоже, это та самая, за которую панотец Сильвестр пообещал отвалить полсотни серебряных талеров.
– Она самая! – обрадовался юркий гайдук. – Спрячь ее под жупан, чтобы пан возный не отобрал.
Тем временем подоспели основные силы отряда во главе с возным и монахом-бенедиктинцем.
– Пан возный, как поступим с казаком Данилой и ведьмой? Ведьма вот-вот окочурится. Дорога назад не близкая, а у нас двое раненых и тело паныча Вацлава – царство ему небесное!
Возный думал недолго.
– Ведьму и казака повесить!
Через ветку кряжистого дуба перекинули веревку с петлей, к которой притянули визжащую и насылавшую на всех проклятия старуху. Надели ей на шею петлю, пристав взмахнул рукой, и старуха взвилась вверх, исполняя «танец висельника». Несколько минут – и ее тело обвисло, у нее неестественно вытянулась шея. Лицо ее посинело, глаза выпучились и застыли, из раскрытого рта вывалился синий язык.
Тем временем монах с надвинутым на лицо капюшоном, отойдя в сторону и пользуясь тем, что остальные наблюдали за казнью ведьмы, незаметно произвел обмен серебра на колдовскую книгу и сразу спрятал ее под сутаной.
– Пан возный, – заговорил самый старший из гайдуков, – негоже казаку рядом с ведьмой на одной ветке болтаться. Славный был казак Данила, да ведьмы его сгубили, вначале молодая, а затем эта старуха. Натворил он лихих дел, за что понес наказание и уже держит ответ перед Богом. Два раза он не умрет, да и не заслужил такого позора.
