Впрочем, Терон и не собирался драться: только выставил руку — и юноша, ударившись о нее, как волна ударяется о скалу, снова свалился на песок.
— Да что же это такое? — снова закричал Агазон. — Эта девушка — невеста Орестеса! За что ты бьешь моего сына?! Если бы кто-то пришел и отнимал у тебя твою невесту, что бы ты с ним сделал?!
Терон только плечами пожал и ухмыльнулся, но всем стало ясно, что такой наглец не успел бы и моргнуть, а дух его обидчика уже стремительно летел бы по направлению к царству мертвых.
— Невеста? — Кутайба вопросительно посмотрел на старосту общины, и тот кивнул:
— Агазон почти выкупил девчонку у общины, она уже почти принадлежит ему и его сыну…
— Хм, — задумчиво сказал Кутайба. — Почти, значит… ну что же! А теперь признавайся, малышка Лаис: ты тоже помираешь от любви к этому хорошенькому мальчишке с такими чудненькими «юношескими частями»? — И он нарисовал две округлости у себя за спиной.
Мужчины, собравшиеся на берегу, как ни были возмущены, все же не удержались от хохота: «юношескими частями» называли выпуклый задок.
— Ну так что, Лаис? Отвечай: ты влюблена и хочешь выйти за него? — повторил Кутайба настойчиво. — Если это так, мы сию минуту отчалим, вернемся на галеру и передадим Леодору, что он больше тебя не увидит.
Доркион на миг зажмурилась.
Она должна сделать выбор! Сейчас и навсегда!
— Я ни в кого не влюблена, — решительно сказала она. — Мою участь здесь решили без меня. Я хочу увидеть отца! Я поеду с вами!
— Да кто бы спрашивал эту девчонку?! — заорал Агазон, и Доркион даже удивилась: привычную мягкость и доброжелательность с него как рукой сняло. — Она принадлежит общине! Люди! Эти разбойники хотят нас ограбить!
Эти слова словно бы искру бросили в сухую траву. На лицах рыбаков и пастухов появилось угрожающее выражение, и вот уже кое-кто потянул колья из вешал для сетей, а иные кинулись в дома и выбежали оттуда с ножами или припрятанными до поры мечами.
Кутайба и Терон переглянулись. Терон положил руку на свой кривой нож, однако Кутайба покачал головой и мягко сказал:
— Ну-ну, люди! Что это вы всполошились? Мы совсем не хотим причинять вам вред или наносить ущерб! Но согласитесь: девчонка еще не замужем, выкуп не выплачен… Значит, она пока что принадлежит своему отцу, а не общине! Именно отец должен решать ее судьбу и платить долги. Давайте поступим так: Лаис и этот, как его… Орестес поедут с нами. Пусть Леодор посмотрит на него и сам решит, отдать ли дочку ему в жены. Если согласится — мы привезем их вдвоем обратно, да еще, само собой, отец даст девчонке приданое. Если скажет «нет» — мы привезем только мальчишку и те деньги, которые этот почтенный человек, — Кутайба слегка поклонился Агазону, — выплатил общине. Разумеется, Леодор отдаст тебе долг! Назови только сумму.
Доркион заметила, как старейшина и Агазон мгновенно переглянулись, а потом Агазон важно сказал:
— Я заплатил… шестьдесят мин.
— Нет! — жадно перебил староста. — Он заплатил целый талант!
— Да-да, — закивал Агазон. — Я ошибся. Конечно, целый талант!
Кутайба перевел взгляд с одного на другого, и Доркион показалось, что на лице его мелькнула усмешка, но тотчас же он промолвил со всей серьезностью:
— Ну что ж, это немалые деньги, однако у Леодора они есть, и вы получите выкуп, если Леодор воспротивится браку. А теперь нам пора отправляться. Море волнуется, надо спешить. Это и есть те узлы, которые ты хотела взять? — усмехнулся он, глядя на корзиночку с игрушками Доркион. — Ну, они нам не слишком-то помешают! В путь!
Кутайба подхватил Доркион на руки и внес ее в лодку, где уже сидел на веслах Терон.
— Ну что, красавчик? — насмешливо крикнул сарацин Орестесу. — Неужели раздумал жениться?
Орестес вбежал в воду по колени и уцепился за борт лодки, как вдруг Агазон и староста, переглянувшись, бросились к нему и начали что-то нашептывать, показывая то на Доркион, то на корабль.
Однако юноша с возмущением оттолкнул их:
— Мне не нужны деньги! Мне нужна она!
Вскочив в лодку, он сел рядом с Доркион и схватил ее за руку, неприветливо глядя на мореходов.
— Похоже, твой будущий тесть не прочь был бы продать тебя, малышка Лаис? — расхохотался Кутайба. — Ставлю всю нашу галеру против лепты [5], что он уговаривал сынка отдать тебя Леодору, а взамен привезти выкуп! Не правда ли, красавчик?
— Ну да, он меня уговаривал, — краснея, кивнул Орестес, — но я не расстанусь с ней ни за какие деньги, клянусь богами!
— Эх-эх, — не без грусти вздохнул Кутайба, — имей в виду, малыш, боги не любят, когда их вот так вспоминают, будто каких-нибудь самых незначительных людишек!
Он сел рядом с Тероном, взялся за второе весло, и лодка, преодолевая силу прибрежных волн, взлетела на гребень.
— Не забудь сказать Леодору, что я заплатил за девчонку шестьдесят мин! — донесся с берега голос Агазона.
А вслед, эхом, — крик старосты:
— Нет, талант! Леодор должен нам целый талант!
Терон и Кутайба, хохоча, налегли на весла — и лодка полетела к галере.
Доркион оглянулась.
Берег отдалялся так быстро, что она не успела даже взгрустнуть, что прощается с Икарией, где прошла вся ее жизнь, где осталась печальная расщелина — могила Фтеро и Филомелы, — и источник Афродиты, и тропы, проложенные дикими козами среди маквиса, и хижина, в которой она когда-то появилась на свет, и скалы, с высоты которых она столько дней и лет всматривалась в морские дали…
Доркион знала, что не вернется на остров, что отец не отдаст ее Орестесу, да и она сама не намеревалась идти за него замуж. Орестесу придется вернуться одному!
Боги жестоко смеются над теми, кто слишком уверен в грядущем…
Доркион не сомневалась, что, как только она взберется по веревочной лестнице и ступит на палубу галеры, отец сразу заключит ее в объятия, однако Леодора поблизости не было видно.
— Где отец? — спросила с тревогой.
Кутайба кивнул:
— Пойдем. Вон он. Под навесом.
Доркион огляделась.
Они стояли на плоской, дочиста выскобленной палубе. Посредине возвышалась мачта с опущенным парусом. Вдоль бортов сидели гребцы, которые придерживали на весу весла и с откровенным любопытством рассматривали девушку. Какой-то довольно молодой толстяк с добродушным бритым лицом сидел поблизости и обмахивался большим веером из пальмовых листьев. В отличие от прочих мореходов, одетых в одни лишь хитоны или короткие, до колен, штаны, как Терон и Кутайба, этот носил темно-синий гиматий [6]с видневшимся из-под него хитоном, что сразу изобличало в нем горожанина.
