– Я знал, что рано или поздно ты станешь об этом думать. Тем более, что твой молочный брат – рыцарь, и вы с детства так близки. И что же? Ему удалось тебя уговорить?
Эдгар покачал головой:
– Если бы он мне предложил, к примеру, стать его оруженосцем, я бы, думаю, отказался. Мое ремесло мне нравится куда больше. Но он... он... Словом, я должен помочь ему в одном деле, и возможно, это откроет для меня новые возможности. Хотя все это и небезопасно.
– Что не безопасно? – не без тревоги спросил старый барон. – Что такого предлагает тебе Луи? Ох, чует мое сердце, он затеял какое-то безумное предприятие...
– Возможно, отец, возможно. Но что-то в этом есть!
– В чем? Ты мне расскажешь, что такое вы задумали, или будешь и дальше говорить загадками?
Эдгар улыбнулся. Ему нравилась горячность отца, она лучше всего прочего доказывала, что старый барон любит незаконного сына и дорожит им.
– Расскажу, – пообещал юноша. – Все расскажу тебе, но прежде мне нужно кое-что для себя решить. Помнится, ты обещал мне рассказать историю нашего знаменитого предка. Правда ли, что Эдгар из Оверни, твой прадед, тоже не родился рыцарем?
Барон встал и жестом пригласил сына тоже встать:
– Не совсем так. Не совсем так, мальчик. Рыцарем стал отец Эдгара, прославившийся воинским искусством и доблестью. Однако его сын так преумножил эту доблесть и славу, что из простого рыцаря, без имения, без достатка, без всяких привилегий превратился в одного из самых знаменитых людей Франции. Я давно хотел показать тебе записи, которые он оставил. Он ведь тоже был грамотным человеком. И тебе не лишнее узнать еще одну историю о первом крестовом походе. Однако, прочитав то, что я тебе дам, ты расскажешь мне о затее Луи. И потом мы поужинаем. Согласен?
– Еще бы! – воскликнул кузнец весело. – Ты ведь вернулся с охоты и уж явно не с пустыми руками. А я хоть и поел с утра, к вечеру уж точно проголодаюсь. Однако же ты, скорее всего, уже сейчас хочешь есть?..
– Не хочу! – возразил Раймунд. – Или ты забыл, что я люблю пробовать добычу прямо на охоте? Мы сегодня загнали кабана, и я сам всадил ему стрелу в сердце. Это было уже под конец охоты, и как было устоять перед искушением? Мы вырезали зверю печенку, поджарили над костром и съели по куску. Так что можно спокойно ожидать, покуда Флорестина без спешки приготовит ужин. Идем!
С этими словами барон прошел из зала в смежную комнату, служившую ему спальней, и, открыв большой старый ларь, вытащил оттуда толстую, переплетенную кожей книгу.
Глава четвертая
Во славу креста
«Ныне, в год одна тысяча двести двадцать четвертый от Рождества Христова, когда минуло двадцать пять лет со времени событий, о которых я хочу поведать потомкам, пришло радостное известие, что в своем логове умер свирепый зверь, более тридцати лет наводивший ужас на весь Восток. Мусульмане называли его демоном во плоти, а его слуг „стрелами шайтана“. Хасан ас-Саббах сгинул в преисподнюю! И как бы хотелось верить, что с его кончиной исчезнет и страшная община, которую он волей Врага рода человеческого создал и столько времени возглавлял!»
Красный! На ярком солнце песок красный! Словно горит! Переведя дыхание, Эдгар глотнул воды и передал флягу Салеху.
Сам между тем снял шлем, приподнял с шеи железную бармицу[9] и промокнул платком струйки пота. Пот, однако, потек еще обильнее.
– Сок твоего тела смягчает жар! – улыбнулся Салех и откинул с лица широкий конец тюрбана. Лицо араба было почти коричневое, а в рамке короткой черной бороды казалось еще темнее. Зато зубы юноши сверкали белизной.
– На дороге никого! – обеспокоенно проговорил он, глянув на полосу утоптанной земли, белеющую меж красноватых пятен песка.
– Дорога пуста, – согласился рыцарь Эдгар, удерживая коня. – Тебя это тревожит, Салех?
– Не зови меня так! – Молодой араб вновь улыбнулся. – Я принял веру Христа, и теперь мое имя – Иоанн! Да, если она опустела, значит, в Мосуле что-то стряслось!
Эдгар посмотрел на юношу.
– Ты думаешь, нам лучше туда не ехать? Но я не могу нарушить приказ Балдуина! Эмир Али-Аласар обещал нам хлеб, лекарства и соль. От этого зависит продолжение похода к Иерусалиму.
– Знаешь что? – Салех-Иоанн глянул из-под руки на пустынный горизонт. – Позволь, я доберусь до города и разузнаю, как там дела. Ты поедешь следом, сделаешь привал возле колодца. А вечером я прискачу к тебе.
Эдгар нахмурился:
– Не в обычае это рыцарей...
– Да, да, я знаю! Но твоя задача слишком важна. Никто не считает льва трусом оттого, что он караулит в засаде.
– Хорошо, – вздохнул рыцарь. – Но, прошу тебя, до заката будь у колодца.
... Шум раздавался за холмом, возле которого, как он полагал, находился колодец. Ухо воина уловило знакомый лязг железа.
– Салех! – воскликнул молодой человек и пустил коня вскачь.
Однако он ошибся. Сражение и впрямь шло, но его друга там не было. Десятка полтора всадников, одетых в черное, обступили четырех воинов. Те отбивались, хотя силы были слишком неравны. Несколько тел уже распростерлись на песке – потери понесли и те, и другие...
– Сарацины! Проклятые разбойники! – прошептал Эдгар, узнав черных всадников. – Но кого они грабят?
Один из защищавшихся обернулся, и рыцарь рассмотрел его щит с алым полумесяцем и двенадцатиконечной звездой.
– Воины эмира Али-Аласара! – Крестоносец, выхватив меч, бросился вперед.
Среди крестоносцев гремела молва об отваге молодого барона Эдгара из Оверни. Он вырос в седле с оружием в руках. Спустя полчаса десятеро сарацин лежали пораженные, оставшиеся обратились в бегство. Но и из воинов эмира в живых остался лишь тот, на чьем щите красовались звезда и полумесяц.
– Я твой должник, христианин! – Крикнул воин, поворачиваясь к Эдгару.
Тут черная тень метнулась возле камней и копье вонзилось в спину араба, сбив его с седла на землю.
Эдгар не стал поддерживать упавшего – он видел, что рана смертельна. Всадник помчался к скалам и спустя несколько мгновений меч рыцаря рассек голову сарацина.
Спешившись, крестоносец вернулся к месту битвы и наклонился над умирающим. Холодеющая рука сжала запястье француза.
– Пре... ду... преди отца! Это – слуги Старца Горы... Он узнал, что мы помогаем христианам... Я – Абу-Карим, сын эмира...
– Бедный юноша, почти мальчик, – вздохнул рыцарь, вглядываясь в лицо араба. Эдгар перекрестился и закрыл убитому глаза.
Конь Эдгара заржал. Молодой человек вновь выхватил меч, прыгнул в седло... И едва не опоздал! Всадник мчался на него, уклониться от столкновения было невозможно. Они сшиблись, скрестив мечи. Рассмотрев противника, крестоносец понял, что это не сарацин. По одежде и вооружению он больше походил на подданного эмира Али-Аласара.
