Фредерик Марриет - Сто лет назад

ГЛАВА XX

Индейцы. — Вилав. — Старый знакомый. — Португальцы с шебеки. — Среди пиратов. — Капитан Топлифт. — Нежданная встреча. — Достойный сын. — Опасность. — В зареве пожара. — Бой. — На королевском корвете. — Допрос.

Обливаясь потом и едва имея силы волочить ногу за ногу, перед самым рассветом я, наконец, кинулся на траву и выронил из рук топор, который все это время, сам того не замечая, нес с собой. Более получаса я пролежал так без движения, мучимый жаждой, но не будучи в состоянии двинуться. Наконец, я несколько оправился, и так как прекрасно знал, что индейцы, наверное, разобьются на мелкие отряды в три-четыре человека и обыщут весь лес во всех направлениях и что, как только рассветет, они, наверное, нападут где-нибудь на мой след, я поднялся и хотел бежать дальше, но прежде чем пуститься вперед, я огляделся кругом и увидел, что я нахожусь на том самом месте, где я тогда встретился с «Веселым Бродягой», как себя назвал неизвестный моряк, указавший мне путь к заимке госпожи. Обернувшись, я увидел реку и, припомнив, что, по словам незнакомца, индейцы никогда не появлялись у этой реки, решил бежать к ней, так как там я, по крайней мере, мог утолить свою жажду и наесться хотя бы ракушек. Через каких-нибудь полчаса я вышел на опушку леса, в том месте, где до реки оставалось никак не более 400 или 500 шагов; кругом не было ни деревьев, ни кустов на весьма большом расстоянии. Я спустился к самой реке, которая бежала не особенно быстро, и, нагнувшись к воде, стал пить до устали, затем поднялся на ноги и пошел вдоль реки по направлению к устью, мысленно обдумывая, как мне быть и что теперь делать. Добраться до Джемстоуна мне казалось совершенно невозможно иначе, как только морским путем, а здесь я едва ли мог встретить какое-либо другое судно, кроме пиратского. Решиться ли мне воспользоваться для этой цели хотя бы и пиратским судном? Это было, несомненно, единственное средство, и я должен был считать себя счастливым, если найду такое судно, думал я.

Размышляя таким образом, я достиг самого устья реки и, взглянув вперед, в сторону моря, к неописанной моей радости увидел шунер, стоявший на якоре в каких-нибудь трех милях расстояния от берега. Что это было пиратское судно, в этом я почти не сомневался. Но как добраться до него? Шлюпки его были на местах, и, по-видимому, шунер только что вышел из реки и готовился к отплытию, выжидая первого дуновения ветерка, так как в настоящий момент было полнейшее затишье. Течение реки в этом месте было быстрое, и я подумал, что, быть может, с помощью этого течения мне как-нибудь удастся доплыть до судна. Тем не менее я раздумывал и выжидал: может быть, с шунера вышлют шлюпку за чем-нибудь, и тогда я без хлопот воспользуюсь ею. Так я провел на берегу около двух часов, все раздумывая, на что мне решиться, как вдруг, обернувшись, увидел трех индейцев, бежавших прямо на меня. Теперь я уже не стал долее раздумывать, а прямо кинулся в воду; течение подхватило меня и в несколько секунд вынесло далеко в море; прежде чем индейцы успели добежать до берега, меня отнесло по меньшей мере сажень на двести. Я продолжал плыть изо всех сил по направлению к шунеру, и течение было так сильно, что с его помощью я менее чем в полчаса подплыл к самому судну. Ухватившись за канат и вися на нем, я стал громко звать людей. Несколько человек перегнулись за борт, кинули мне спасательный канат и втащили меня наверх.

Прежде всего меня стащили на корму, где я должен был дать требуемые объяснения, и я заявил, что меня преследовали индейцы, от которых мне удалось бежать; спасаясь от них, я вплавь добрался до этого судна.

— Уж не встречались ли мы с вами раньше? — раздался грубоватый голос за моей спиной.

Я обернулся и увидел Веселого Бродягу, с которым когда-то встретился в лесу.

— Да, — сказал я, — я бежал тогда от индейцев, когда мы встретились с вами на охоте, и вы указали мне путь к плантациям.

— Так, так, это верно! — подтвердил мой старый знакомый. — Так эти индейцы, которых мы сейчас отсюда видели на берегу, гнались за вами?

— Да.

И я рассказал ему, как они напали на нашу заимку, сожгли дом, и как мы бежали от них.

— Превосходно! — проговорил мой новый знакомец. — Итак, вы, в довершение ко всему, проплыли три мили от берега до шунера. Прекрасно! Значит ни огонь, ни вода не властны над вами; такого-то человека нам и нужно! А это что у вас тут за балаболка на шее болтается? — спросил он, взяв в руку кожаную ладанку, где находился алмаз.

— Это? — сказал я, и вдруг меня осенила счастливая мысль. — Это моя родильная сорочка; я родился в сорочке и всю жизнь ношу ее на себе, так как этот талисман предохраняет человека от возможности утонуть!

— А, так что же тут удивительного, если вы с таким талисманом проплыли три мили! — засмеялся он.

В народе, особенно среди моряков, существует поверье, что родившийся в сорочке, т. е. с родильной плевой, человек никогда не утонет, особенно, если он будет носить при себе эту сорочку, или плеву. Все моряки суеверны вообще, а потому к моей родильной сорочке отнеслись здесь на шунере с таким же уважением, как индейцы к талисману или приворотному корню, и никто не помышлял даже покуситься на нее.

— Ну, сударь, раз вы столько видели огня и воды и столько времени бежали лесом без оглядки, то, полагаю, теперь будете не прочь увидеть перед собой пару сухарей и стакан доброго грога, а затем растянуться и заснуть. Завтра мы с вами побеседуем обо всем.

Я спустился вниз весьма довольный любезным предложением добродушного Веселого Бродяги и в то время, как подкреплял свои силы закуской и грогом, как вы думаете, кого вдруг увидел перед собой? Двоих португальцев из числа потерпевших вместе со мной крушение на шебеке и вместе со мной высадившихся на берег после того, как нас бросил на произвол судьбы капитан «Транссенданта». Я был очень рад увидеть их. Они рассказали мне, что, натерпевшись всяких мук и нужды, изнемогающие и изголодавшиеся, они, наконец, добрались до этой реки и здесь были приняты на это пиратское судно, где они и оставались с тех пор. Кроме того, они сказали, что очень хотели выбраться отсюда, но им все не представлялось случая. Я просил их не говорить никому, кто я такой, а сказать просто, что я некогда был их товарищем по судну, что мы раньше плавали вместе. Они обещали, а я, чувствуя себя до крайности усталым и разбитым, лег на койку и крепко заснул. Я проснулся только на другое утро и тогда увидел, что мы шли на всех парусах к югу. Выйдя на палубу, я увидел Веселого Бродягу, как он себя именовал; настоящее же или вымышленное его имя, я, право, не знаю, было Топлифт; он сидел на одном из орудий на корме и, увидав меня, подозвал к себе и сказал: