— Ты, сэр, храпел всю ночь.
— Ну извини.
Коделл снова поплескался. Вода была приятная и прохладная, хотя почему-то слегка резала глаза. Если Плезант не смог заснуть из-за его храпа, ночь должна была показаться ему кошмаром.
— Извини, — повторил он, более искренне на этот раз.
Большая тарелка с ветчиной и кашей, кусок хлеба с медом поправили положение. Плезант насвистывал, выйдя на улицу. Он указал назад, на железнодорожную станцию.
— Этот несчастный огрызок железной дороги соединяет Уилмингтон и Уэлдон, я прав?
По его тону, он прекрасно знал, что он был прав. Коделл начал было обижаться. Дорога Уилмингтон — Уэлдон и ее продолжение до Петербурга были жизненно важным путем Конфедерации, перевозя грузы из-за блокады в порту для армии Северной Вирджинии — и доставляла винтовки, боеприпасы и консервы из Ривингтона, кроме всего прочего. Ее значение для Юга было неоценимым. Тогда он вдруг вспомнил свою короткую поездку вниз в Манассас Джанкшн по северной железнодорожной линии. По стандартам Плезанта, конечно, это точно был несчастный огрызок железной дороги.
Плезант продолжал: — Тогда, полагаю, мне нужно направиться в Уилмингтон, чтобы наняться там на работу. Это будет ммм… сто миль, может быть, сто десять.
Он, казалось, держал всю карту дорог в голове.
— Точно. — Коделл вспомнил вчерашний разговор. — Туда тебе и нужно попасть, Генри. Югу нужно больше таких людей, как ты.
Плезант, не чинясь, взял предложенные деньги.
— Югу нужно больше таких людей, как ты тоже, Нейт, — трезво сказал он. — Я верну тебе обратно каждый цент, обещаю.
Он хлопнул его по плечу.
— Не беспокойся об этом, — сказал Коделл хриплым от волнения голосом.
— Я не забуду. Так ты, говоришь, будешь в этих краях некоторое время — в Нэшвилле или другом городе, как его там — Касталия? Что ж, думаю почта найдет тебя там. Ты еще услышишь обо мне, сэр.
И он направился к станции.
Коделл пошел с ним. Вскоре после того, как Плезант купил себе билет, поезд южного направления прибыл, пыхтя, на станцию. Из вагонов вышло несколько солдат Конфедерации, но никого из знакомых Коделлу не было. Некоторые смотрели на натурального янки, но никто ничего не сказал. Коделл, в конце концов, решил идти в Нэшвилл пешком. У него осталась только одна унция золота из Ривингтона в карманах, и он думал, что лучше сохранить ее на всякий случай. Все ближе к нищете, подумал он.
Идти с выбранной самим скоростью, а не под дробь барабана, было достаточно приятно. Табак, вперемежку с кукурузой, рос островками по сторонам дороги, вдоль леса из сосен и кленов. Серые конфедеративные белки мелькали в ветвях деревьев. Коделл закрыл глаза и остановился в середине дороги. Когда-то он ушел далеко отсюда и увидел потом так много всего страшного, о чем никогда даже не подозревал, когда отправился в Рэйли, чтобы стать солдатом. Но он также увидел и чудеса столиц двух стран. Теперь он был дома, и в безопасности. Осознание этого впиталась в него, теплое, как солнце, которые ласково грело его голову. Ему хотелось никогда не покидать Нэш снова.
Он пошел дальше. После очередной мили или около того, он заметил чернокожих, занимавшихся прополкой табака в поле. Они не обратили на него никакого внимания. Их головы были наклонены вниз, полностью поглощенные работой. Мотыги поднимались и опускались, поднимались и опускались — не быстро, но с постоянным темпом, рассчитывая чтобы закончить работу вовремя и чтобы надзиратель был доволен — вечный темп рабов.
Сам он уже привык к быстрому ритму. Он также вспомнил, о мужчинах их Ривингтона и то, что он видел в самой Ривингтоне, о рабах, которых заставляли работать такими быстрыми темпами. Но зачем? Работа все равно будет сделана, в любом случае. Неторопливость тоже была частью возвращения домой. А что касается неторопливости в армии, он сам кричал на Непобедимых Кастальцев на марше, подгоняя их. Он добрался в Нэшвилл к концу дня. Клены и мирт выстроились в тени дороги — вот и первая улица небольшого городка. Хотя он родился и вырос в Касталии, Коделл провел большую часть своей взрослой жизни здесь: в округе и близлежащих фермах хватало достаточно детей, чтобы учитель был полностью занят.
Но каким маленьким местечко выглядело теперь, когда он увидел его снова, после своих путешествий! Хорошо брошенный камень долетит из одного конца Нэшвилла в другой. Даже нет отеля: так, небольшой домик для приезжих, поскольку железная дорога прошла мимо города. Старый Рэфорд Лайлз зашел в почтовое отделение, располагавшееся в его магазинчике на углу Первой и Вашингтона. Почта… Коделл вспомнил обещание, которое он дал Молли. Он вошел туда. Колокол над дверью звякнул.
Бакалейщик посмотрел поверх оправы своих очков. Улыбка осветила его морщинистое лицо.
— Хорошо, что ты снова с нами, Нейт! Расскажи о войне.
Грязно, скучно, голодно, страшнее любого кошмара. Как объяснить все это нетерпеливо ожидающему старику, представляющему себе картины доблести и славы? Вот так сразу Коделл наткнулся на проблему, которая была так же неразрешима, как квадратура круга.
— Как нибудь в другой раз, мистер Лайлз, — сказал он мягко. — А сейчас скажите, есть ли у вас какая-либо писчая бумага?
— Есть, конечно, — ответил продавец. — Взял немного несколько месяцев назад, и нельзя сказать, что ее так уж быстро разбирают. Есть и конверты, если они вам нужны. — Он снова посмотрел поверх очков на Коделл, на этот раз лукаво. — Вы нашли себе возлюбленную в Вирджинии?
— Нет, — Коделл покачал головой, отвергая саму такую идею, независимо от того, сколько раз он спал с Молли Бин. Товарищ, друг, секс-партнер все это конечно. Но возлюбленная? Если бы она была его возлюбленной, сказал он себе, он бы привез ее в Нэшвилл. Он попросил карандаш, чтобы написать ей письмо о том, где он находится.
— Есть деньги, чтобы заплатить, или мы будем иметь, что-то вроде обмена?
По его тону, Лайлз ожидал последнее. Его очки для чтения и так увеличивали глаза. Они сделались еще больше, когда Коделл достал монету в одну унцию золотом. Тот стучал ею о прилавок, кусал, взвесил ее на аптекарских весах.
— Черт, настоящее, — отметил, когда был удовлетворен в конце концов. — Сейчас прикину, сколько же это будет. Это где-то около двадцати золотых долларов, а? Точнее, это девятнадцать и три четверти, правильно?
Коделл уже сделал расчет.
— Совершенно верно, мистер Лайлз.
— Вот и хорошо. Подожди. Я сейчас схожу за деньгами.
Бакалейщик переместился в заднюю часть магазина, где ненадолго задержался. Он вышел, наконец, с золотым десятидолларовым орлом и достаточным количеством серебра, чтобы набрать остальные девять долларов сдачи.
