— Дело дрянь, — сказал Доброслав своему другу. — Не думал я, что Иктинос у дома, где живет блудница, поставит охранника. Следуя здравому смыслу, он делать это не должен, чтобы не вызвать излишние пересуды.
— На то он и Пустой Медный Бык… — засмеявшись, добавил Дубыня.
Но было не до смеха: по плану, придуманному Доброславом, им нужно попасть в дом. Но сейчас это невозможно. На виду у прохожих охранника не свяжешь, к тому же он станет звать на помощь, оставалось одно — ждать. Тем более Дубыня высказал дельную мысль.
— Доброслав, — сказал он, — не может же легаторий целый день не есть. Обедать его позовут, и, надо думать, позовут в дом. И вот тогда мы постучимся и скажем, что прибыли по поручению Иктиноса, а когда откроют, войдем… И впустим Бука…
Регионарх понимал, что, выставляя легатория здесь, он действует по собственной инициативе и за это может понести наказание, поэтому, разумеется, не мог здесь менять охрану по всем правилам караульной службы… Он просто поставил человека, которому доверял, и сказал Евдоксии, чтобы его кормили. Так что расчет Дубыни оказался верным.
И когда наступило время обеда, легатория действительно позвали в дом. Какой-то миг — и Доброслав и Дубыня оказались у порога, громко постучали в дверь.
— Кто там? — спросил женский голос.
— Посланники от регионарха Иктиноса, — отчетливо произнес Клуд.
Дверь отворилась, язычники вместе с собакой проникли внутрь помещения, сразу же разоружили легатория, оттеснили в глубь комнаты служанку и велели ей позвать госпожу.
Евдоксия принимала ванну. Она только что вылезла из нее и ступила ногами на подогретый мраморный пол, любуясь своим отражением в огромном зеркале. Как вдруг к ней вбежала перепуганная служанка и дрожащим от волнения голосом произнесла:
— Госпожа, там какие-то люди вас спрашивают.
— Какие люди?! И почему ты без спросу впустила их?
— Но они сказали, что их послал регионарх Иктинос.
— Так что же ты, дура, так испугалась?!
— С ними собака, похожая на волка… И эти люди тут же разоружили охранника и, кажется, уже связали его.
При этих словах в глазах Евдоксии промелькнул страх. Но ничего не поделаешь, надо выходить, если приказывают…
С помощью служанки она быстро оделась и проследовала в комнату, где действительно, связанный, лежал легаторий с кляпом во рту и, ошеломленный, смешно таращил глаза.
— Прошу, милая, не бояться… Если ты будешь слушаться нас, тебе и служанке, и вот ему тоже, ничего не грозит… — тихо, но внушительно сказал Доброслав.
Легко сказать — не бояться: страх не только промелькнул в расширенных глазах Евдоксии, но он в них поселился окончательно. У гетеры чуть-чуть подрагивал подбородок, но от этого лицо ее не дурнело, а оставалось прекрасным по-прежнему.
— Что я должна делать? — спросила она замороженным голосом.
— Ты сейчас велишь принести стило и пергамент, и мы напишем письмо твоему возлюбленному… А пока успокойся, чтобы не дрожала рука… Как ласково называешь ты Медную Скотину? Дорогой, милый или еще как… Начинай с этого обращения, а далее так… «Ко мне пришли люди Варды, разоружили легатория, которого ты поставил у нашего дома, и стали мне угрожать. Не предпринимай пока никаких шагов, они будут дежурить у меня до вечера. Если ты что-то предпримешь, они сказали, что убьют меня… А вечером ты должен явиться в таверну «Сорока мучеников». Явишься один, без охраны, так распорядился Варда. Зачем?.. Там тебе все объяснят… Ради нашей любви и сохранения моей жизни сделай все так, как тебе приказывают… Это послание тебе доставит служанка, она тоже сильно напугана, и ты ее, пожалуйста, ни о чем не спрашивай.
Твоя навеки
Евдоксия».
— Все, прочти вслух, — сказал Клуд далее. — Вот и хорошо. А ты, — обратился он к служанке, — одевайся живо. И не вздумай ничего болтать, за свой язык не только ты расплатишься жизнью, но и твоя госпожа тоже… Ты поняла? И запомни: это приказ дяди императора, а он шутить не любит!
Служанка кивнула в знак согласия — она хорошо знала характер бывшего любовника Евдоксии — и пошла одеваться.
— Дубыня, а тебе действительно придется подежурить до вечера, Я оставляю Бука, сам же отправляюсь туда, где мы с тобой живем. Думаю, нам прямо из таверны придется сразу уехать… Можно было не рисковать и не оставаться тебе в этом доме, но куда денешь вот этого мычащего бугая?! С собой не возьмешь… Убить?
— Только не делайте этого! Я вас Христом Богом прошу! — чуть ли не взвизгнула Евдоксия.
— Нашла от имени кого просить… У нас, милая, свои боги… Дождемся служанку, убедимся в благоразумии Пустого Медного Быка, и я тронусь в предместье святого Мамы… Собирать наши с тобой, друг, пожитки… Там, сам знаешь, лежит великое наше богатство — жезл верховного жреца Родослава, и во исполнение удачи он должен быть с нами… И не менее драгоценная для меня вещь — статуэтка богини…
Вернулась служанка. За время, проведенное в пути до форума Быка, где находилась резиденция Иктиноса, и обратно, девушка заметно успокоилась и сказала, что регионарх сделает все так, как велит Варда…
— Отлично! — воскликнул Доброслав и вскоре был уже на улице.
А в предместье его снова ждал негус Джамшид, который и передал слова Леонтия о том, чтобы он был к обеду в патриаршей библиотеке.
Из предместья святого Мамы, нагруженный вещами и Дубыни, с жезлом верховного жреца, засунутым под кожаную куртку, Доброслав снова по улице Меса достиг форума Константина, площади, наиболее украшенной колоннами, портиками и триумфальными арками. В центре возвышалась колонна Константина Великого. Рядом с площадью — большой рынок булочников, к которому примыкала улица, называемая улицей Слез. На ней продавали рабов. Вообще Доброслав заметил, что Константинополь удивительный город: грязь и мрамор, нищета и роскошь, обилие богато одетых, смеющихся людей и плачущих, обиженных и униженных. «Интересно, а как в Киеве?.. — подумал Доброслав. — Есть ли там богатые и бедные? Наверное, есть».
Но вот и другая площадь — Августеона. Тут находились резиденция патриарха и библиотека, представляющая собой прямоугольное одноэтажное купольное здание на четырех колоннах, с двумя выходами. У одного из них Доброслав увидел негуса Джама, который помахал ему рукой. Клуд направился к нему, и вскоре они поднимались по мраморной лестнице внутрь помещения. Только краем глаза Доброслав увидел тянущиеся во всю стену полки, которые были заставлены медными сундуками. Он успел только подумать: «В них-то, наверное, и лежат книги, по которым учатся своей премудрости греки…», а негус уже потянул его за рукав в узкую боковую дверь.
