Слуги скрылись в зарослях. Молодые люди и воспитатель, весело болтая, ехали за ними шагах в ста. Оливен держался сзади приблизительно на таком же расстоянии. Вдруг загремели ружейные выстрелы. Воспитатель крикнул: «Стой!»
Молодые люди повиновались и остановили лошадей. В ту же минуту они увидели мчавшихся назад слуг.
Молодые люди, горя нетерпением узнать, в чем дело, поспешили им навстречу. Воспитатель последовал за ними.
— Вам преградили путь? — быстро спросили молодые люди.
— Нет, не то, — отвечали слуги, — должно быть, нас даже и не заметили. Выстрелы раздались в ста шагах перед нами, видимо, в самой чаще леса, и мы вернулись за указаниями.
— Мое указание, — сказал Арменж, — и даже мой приказ — отступить! В этом лесу, быть может, засада.
— И вы ничего не видели? — спросил граф своих слуг.
— Я видел как будто всадников в желтом, спускавшихся по руслу реки, — ответил один из них.
— Так, — сказал воспитатель, — мы наткнулись на отряд испанцев. Назад, скорей назад!
Молодью люди обменивались взглядами, как бы советуясь друг с другом.
В эту минуту послышался выстрел из пистолета, за которым последовали крики, призывавшие на помощь.
Молодые люди переглянулись еще раз, убедились, что ни тот, ни другой не расположен отступать, и, в то время как воспитатель уже повернул свою лошадь, бросились вперед.
Рауль крикнул:
— За мной, Оливен!
А Гиш:
— За мной, Юрбен и Бланше!
И, прежде чем Арменж успел опомниться от изумления, они уже исчезли в лесу.
Пришпоривая лошадей, молодые люди выхватили пистолеты.
Через пять минут они, по-видимому, приблизились к месту, откуда раздавались крики. Тогда они сдержали лошадей и стали продвигаться с осторожностью.
— Тише, — сказал де Гиш, — всадники.
— Да, трое верхом и трое спешившихся.
— Что они делают? Вы видите?
— Мне кажется, они обыскивают раненого или убитого человека.
— Вероятно, какое-нибудь подлое убийство, — сказал де Гиш.
— Но ведь это же солдаты, — возразил Бражелон.
— Да, но убежавшие из армии, почти грабители с большой дороги.
— Пришпорим, — сказал Рауль.
— Пришпорим, — повторил де Гиш.
— Стойте! — вскричал бедный воспитатель. — Умоляю вас!..
Но молодые люди не слушали ничего. Они помчались один быстрее другого, и крики воспитателя только предупредили испанцев.
Трое всадников немедленно бросились к ним навстречу, в то время как остальные продолжали обирать двух путешественников, ибо, подъехав ближе, молодые люди увидели не одно, а два лежащих тела. На расстоянии десяти шагов Гиш выстрелил первый и промахнулся. Испанец, устремившийся на Рауля, выстрелил тоже, и Рауль почувствовал в левой руке боль, как от удара хлыстом. Шага за четыре от врага он выстрелил; испанец, пораженный в грудь, раскинул руки и упал навзничь на круп лошади, которая, закусив удила, понесла.
В ту же минуту Рауль, точно в тумане, увидел дуло мушкета, направленное в него. Он вспомнил совет Атоса и с быстротою молнии поднял на дыбы свою лошадь. Раздался выстрел. Лошадь отпрыгнула в сторону, ноги ее подкосились, и она грохнулась наземь, примяв ногу Рауля.
Испанец бросился к нему, схватил мушкет за дуло и замахнулся, чтобы прикладом раздробить ему голову.
К несчастью, Рауль находился в таком положении, что не мог вытащить ни шпаги из ножен, ни пистолета из кобуры. Он увидел, как приклад взвился над его головой, в невольно зажмурил глаза. Но в эту минуту де Гиш одним скачком налетел на испанца и приставил ему пистолет к горлу.
— Сдавайтесь, — сказал он, — или смерть вам.
Де Гиш одним скачком налетел на испанца и приставил ему пистолет к горлу.
— Сдавайтесь, — сказал он, — или смерть вам.
Мушкет вывалился из рук солдата, и он тотчас сдался.
Гиш подозвал одного из своих слуг, поручил ему стеречь пленного, с приказанием пустить пулю в лоб, если тот сделает малейшую попытку к бегству, и, спрыгнув с лошади, подошел к Раулю.
— Ну, граф, — сказал Рауль с улыбкой, хотя бледность обличала его волнение, неизбежно при первой схватке, — вы быстро расплачиваетесь со своими долгами. Не захотели долго быть мне обязанным. Если б не вы, — прибавил он, повторяя слова графа, — я был бы теперь трижды мертв.
— Мой противник убежал, — отвечал Гиш, — и дал мне возможность прийти вам на помощь. Но вы, кажется, серьезно ранены! Я вижу, вы весь в крови!
— Мне как будто, — ответил Рауль, — оцарапало руку. Помогите мне выбраться из-под лошади, и затем, надеюсь, ничто не помешает нам продолжать путь.
Д’Арменж и Оливен слезли с коней и стали оттаскивать лошадь, бившуюся в агонии.
Раулю удалось вынуть ногу из стремени и высвободить ее из-под лошади.
Через секунду он был на ногах.
— Ничего не повредили? — спросил Гиш.
— По счастью, ничего, уверяю вас, — ответил Рауль. — Но что сталось с несчастными, которых эти негодяи хотели убить?
— Мы приехали слишком поздно. По-видимому, они их убили и убежали со своей добычей. Мои слуги около трупов.
— Пойдем посмотрим, вдруг они еще живы, и мы можем им помочь, — сказал Рауль. — Оливен, мы получили в наследство двух лошадей, но я потерял своего коня. Возьмите себе лучшую из двух лошадей, а мне дайте вашу.
И они направились к месту, где лежали жертвы.
Двое мужчин лежали на земле. Один, пронзенный тремя пулями, лежал лицом вниз и плавал в собственной крови. Он был мертв. Другого слуги прислонили к дереву, он горячо молился, подняв глаза к небу. Пуля пробила ему верхнюю часть бедра.
Молодые люди подошли сначала к мертвому и переглянулись с удивлением.
— Это священник, — сказал Бражелон. — На голове у него тонзура. О, негодяи! Поднять руку на священнослужителя!
— Пожалуйте сюда, сударь, — сказал Юрбен, старый солдат, участник всех походов кардинала-герцога. — Тому уже ничем не поможешь, а вот этого еще, пожалуй, можно спасти.
Раненый печально улыбнулся.
— Меня спасти? Нет, — сказал он. — Но помочь мне умереть — да.
— Вы священник? — спросил Рауль.
— Нет.
— Мне показалось, что ваш несчастный товарищ принадлежал к церкви, поэтому я вас об этом спросил, — сказал Рауль.
— Это бетюнский священник. Он хотел отвезти в надежное место священные сосуды и казну своей церкви; принц оставил наш город, и, может быть, завтра его займут испанцы. Так как все знали, что неприятельские шайки рыщут в окрестностях и план, задуманный священником, опасен, то никто не отважился сопровождать его. Тогда я предложил свои услуги.
