осознал, это то, что меня заключили в объятия две самые красивые женщины на свете, и я задыхался от их поцелуев и ласк.
У меня возникло яркое, но мимолетное ощущение, что я умер и попал в рай.
Гуротасу потребовалось всего несколько дней, чтобы прийти в себя. У меня до сих пор есть отличное лекарство от травм головы, которое дал мне черный колдун за великими водопадами Нила, когда мы путешествовали туда с царицей Лострой много лет назад, когда бежали от гиксосов.
Однако наша кампания против Аттерика была повергнута в смятение появлением таинственного лучника со шрамом на лице и его единорогов. Мы понятия не имели, кто он и где его нашел Аттерик, но он господствовал на Западном берегу реки. Он фактически отказал нашим войскам в доступе к нему. Независимо от того, когда и где мы попытались бы пересечь границу и осадить крепость Аттерика Абу Наскос, лучник и его единороги противостояли нам. Мы были совершенно ошеломлены стрелами, которыми он осыпал нас с такой необыкновенной точностью. Мне удалось собрать несколько таких снарядов, которые попали в наши колесницы, и даже несколько, которые убили наших людей на большом расстоянии. Они не сильно отличались по конструкции и изготовлению от тех, что делали наши собственные оружейники. Однако, когда они стреляли из его лука, они били почти в два раза дальше, чем наши. Я несколько раз наблюдал, как он стреляет, и подсчитал, что ему удается одновременно выпустить в воздух четыре или пять стрел. Очень немногие из них промахнулись.
Наши люди, даже самые храбрые и лучшие из них, впадали в уныние. Кое-кто из мелких королей бормотал, что пора бы бросить кампанию и плыть обратно на север, к своим жалким островкам и толстым уродливым женам.
Даже я, вечный оптимист, впадал в отчаяние. Мне снились неприятные сны, в которых Инана, моя любимая богиня, издевалась надо мной. С другой стороны, она определенно игнорировала мои молитвы и мольбы. Противник со шрамом на лице был явно из другого времени и места, и я отчаянно нуждался в ее помощи и руководстве. Оказалось, что она временно поселилась на четырех искусственных островах в реке Нил до Абу-Наскоса, так что мне пришлось искать ее там.
Три ночи спустя, когда я полностью оправился от своего последнего испытания, я дождался восхода луны, прежде чем спуститься в спящий лагерь, пошептался с часовыми, которые привыкли к моим ночным прогулкам, затем скользнул в темные воды Нила и начал плыть. Я прошел мимо черных силуэтов Птичьего и Рыбного островов, не останавливаясь, а затем из темноты материализовался третий остров в цепи. Он был подсвечен звездным покровом. Это была незнакомая территория для меня. Хотя издалека он выглядел точно так же, как и первые два острова, я не знал, чего ожидать.
Когда я подплыл достаточно близко, чтобы коснуться каменных стен, я обнаружил, что они действительно похожи на две другие: отвесные и высокие, чрезвычайно трудные для подъема, кроме как опытным и бесстрашным скалолазам. Однако они дали мне небольшую передышку, и по мере того, как я поднимался, я заметил, что эрозия времени и стихий была далеко не такой сильной, как на двух других островах. Я даже смог различить на некоторых каменных блоках следы резцов древних строителей. Когда я добрался до вершины, то обнаружил, что она вымощена такими же плитами. Конечно, они были разбиты и повалены корнями пробивающихся сквозь них растений. Как и первые два, вершина острова была гплотно покрыта этой густой растительностью.
К этому времени луна уже поднялась над горизонтом. Это был растущий полумесяц без облачного покрова, скрывающего его свет. Я пробрался сквозь густой подлесок и, добравшись до центра башни, с изумлением обнаружил там остатки древней лестницы, спускавшейся в отверстие вертикальной шахты. Вопреки всякой логике древние построили шахту, чтобы достичь дна реки. Потом я сообразил, что там, скорее всего, не одна шахта, а целых четыре, по одной на каждом острове. Я скатился вниз по обвалившимся ступенькам, рискуя сломать себе шею, если потеряю равновесие, но очень скоро путь мне преградили обломки и мусор, накопившиеся за долгие века.
Я искал продолжение шахты, но нашел только еще один ряд керамических плиток, встроенных в стену. На них были изображены существа, которые, несомненно, должны были быть выдрами. Рыбные, птичьи и выдровые туннели, но ни один из них никуда не ведет.
Я проклинал богиню Инану за то, что она так плохо со мной обошлась, и пинал ногами спрессованный мусор, который не давал мне доступа в глубину шахты. Это был безрассудный жест. Мне показалось, что я сломал палец на ноге. Я поспешно сел и положил раненую ногу на колени. К счастью, дальнейший осмотр показал, что мой палец не поврежден. Я поднялся на ноги и заковылял обратно на поверхность.
‘Я слышал, как кто-то звал меня по имени?’
Я виновато вздрогнул, когда знакомый голос произнес это у меня за спиной. Я обернулся и увидел богиню, сидящую на краю шахты. Она была, как всегда, невероятно красива. Ее черты сияли в лунном свете внутренним сиянием, которое превосходило сияние небесного тела в небе над нами. Ее улыбка была очаровательнее, чем когда-либо.
- Прости мою дерзость, возвышенная. Я упрекал себя, а не тебя.- Я бы поклонился, но нога все еще болела.
‘Так ты изменил свое имя на то же, что и мое, дорогой Таита? Я польщена, но не вполне убеждена.’
Ее замечание было хорошо понято, поэтому я пропустил его мимо ушей и сменил тему нашего разговора. - ‘Куда ведет этот туннель, возлюбленная Зевса?’
- Туда, куда пожелает и чего заслуживает твое сердце.- Она все еще наказывала меня, и я принял это как оправдание. - Она без паузы сменила тему разговора: - Но это, кажется, наименьшая из ваших нынешних проблем, я права?’
‘Кого или что ты имеешь в виду?- Осторожно спросил я.
‘Ты даже не знаешь его имени, - ласково передразнила она меня. ‘Как ты можешь надеяться победить его, даже не зная, кто он?’
‘Полагаю, мы обсуждаем Лицо со шрамом?- Спросил я.
‘Я никого не знаю под этим именем, ни доброго, ни злого.- Она опять была педантична.
‘Но вы ведь знаете человека с этим особым недугом или отличительной чертой на лице, не так ли?’
‘Его зовут Террамеш, - согласилась она. ‘Он сын Гекаты
